внимания.
— Ты обиделся?
— Разумеется.
— Я знаю, она влюблена в тебя, Андре, — сказала Стефани. — Но когда ты рядом, робеет и нервничает. Сделай так, чтобы она расслабилась…
— Но как? Может, поцеловать ее? — Андре приблизился к девушке.
Стефани отодвинулась.
— Пожалуйста, не надо…
— Да или нет? — повторил он тихо, нежно коснувшись губами ее губ.
Этот мимолетный поцелуй обезоружил Стефани, сделал ее уязвимой. Она беспомощно застонала.
— Проклятие! Андре, тебе следует обольщать Эбби, а не меня. Лучше бы ты не бросал ее…
— Я должен был воздать должное Джефферсону Дэвису. Мы пошли покурить в старую бильярдную Стивена Дункана. Что же в этом плохого?
— Ничего. Даже Эбби сказала, что ты поступил правильно.
— В чем тогда дело?
— Почему бы тебе не попытаться применить свои чары к Эбби, а не ко мне?
Он обнял Стефани за талию.
— В отличие от тебя Эбби не возбуждает меня, не сопротивляется. — Он пожал плечами. — Может быть, в театре у меня получится лучше, если ты встретишься сегодня со мной ночью, любовь моя.
— Ты неисправим, Андре. Она и вправду любит тебя.
— Я тоже ее люблю! — взорвался Андре. — Но я не хочу причинять ей боль. Ты придумала эту бессмысленную игру. Если все закончится для Эбби плачевно, ты одна будешь во всем виновата.
— Ну вот! — Стефани всплеснула руками. — В этом ты весь. Хочешь поставить все с ног на голову и обвинить меня!
Андре ничего не сказал, достал одежду из сундука и отдал Стефани.
— Не забудь заколоть шпильками свои роскошные волосы… — он навернул на палец выбившуюся прядку, — и надеть кепку.
— Зачем? Зачем тебе понадобилось, чтобы я оделась как мальчик?
— Стефани, дорогая! — Андре рассмеялся, запрокинув голову. — Мы поедем в такое место, где женщинам появляться не стоит.
Разбираемая любопытством, Стефани попыталась выудить у него подробности, но Андре не сказал больше ни слова.
Глава 29
В ту ночь Стефани снова незаметно вышла из дома. В одежде мальчика, с убранными под кепку волосами, она чувствовала себя не в своей тарелке. И испытывала угрызения совести, поскольку обручальное кольцо пришлось оставить дома.
Что еще придумал Андре?
В этот раз он назначил девушке свидание у дуба возле конюшни, куда она и направилась. Вскоре она заметила яркий луч лампы. Подойдя ближе, увидела, что лампа установлена на передней панели двуколки, в которую был запряжен гнедой рысак. Рядом стоял Андре. На нем был тот же костюм, что и накануне.
— Добрый вечер, дорогая, — поздоровался он хрипловато. — Выглядишь потрясающе!
— Опять отправимся на прогулку? — полюбопытствовала она, указывая на двуколку.
— Только вначале.
— Но на этом узком сиденье мы вдвоем не поместимся.
— Поместимся!
Стефани не успела и глазом моргнуть, как Андре подхватил ее под мышки и усадил на узкую скамью, затем обошел коляску с другой стороны и втиснулся рядом. Как ни странно, места хватило для обоих.
— Куда едем? — поинтересовалась Стефани.
Вместо ответа Андре слегка тронул кнутом спину рысака, и коляска понеслась вперед. У Стефани захватило дух. Опасаясь, как бы не сдуло ветром кепку, она порывисто поднесла руку к головному убору, а потом вцепилась в рукав Андре и непроизвольно расхохоталась. Но настоящее весе-лье началось позже, когда они выехали на дорогу. Как только коляска налетела на первый ухаб, Стефани была вынуждена обхватить Андре за талию.
Находиться в такой близости от Андре было заманчиво и опасно. Размеренный бег рысака приятно щекотал нервы и вызывал душевный подъем. Раньше девушке не доводилось испытывать ничего подобного, и ее охватил восторг. Мимо проплывали спящие дома и поросшие мхом деревья. Дорога петляла среди холмов. Вскоре они выехали на отвесный берег, залитый серебристым лунным светом. Миновав старый плац для парадов, коляска вкатила в тихий район викторианских домов. Впервые Стефани расслабилась, утратила бдительность и наслаждалась происходящим. Ветер холодил разгоряченное лицо и будоражил нервы.
— Только не вздумай ехать на кладбище! — воскликнула Стефани, когда они покинули городские кварталы. — Я прошлой ночью натерпелась достаточно страха.
— Нет, глупышка. Скоро будем на месте.
Действительно, несколько минут спустя Андре остановил двуколку у какой-то лачуги. Рысак бил землю копытом и громко храпел. Стефани вопросительно посмотрела на своего кавалера.
В следующее мгновение на крыльцо с низко нависающей крышей вышел темнокожий мужчина в рабочей одежде с фонарем в руках.
— Добрый вечер, мистер Годдар, — поздоровался он с Андре.
— Добрый вечер, Джордж. — Передав вожжи мужчине, Андре легко соскочил с коляски и помог выйти Стефани. — Не спускай с рысака глаз, Джордж. Встретимся в условленном месте, как договаривались.
— Слушаюсь, сэр.
— Все остальное готово? — спросил Андре, сунув мужчине золотую монету.
— Да, сэр. Все как вы просили. — Положив монетку в карман, он протянул Годдару фонарь. — Благодарю! Желаю хорошо провести время.
— До встречи.
Стефани обернулась. Старик стоял, держа лошадь за поводья.
— Может, объяснишь, что происходит? — обратилась Стефани к своему спутнику.
— Все в свое время, — последовал ответ.
Посмеиваясь, Андре повел ее за дом. Вскоре, к удивлению Стефани, они вышли на берег тихой заводи, закрытой с одной стороны деревьями. Над водой стелился туман, лунный свет играл в осенней листве. При виде открывшейся ей картины Стефани непроизвольно ахнула.
— Мадам, карета подана. — Андре указал на привязанную к столбу лодку. — Хочу показать тебе наши заводи ночью, — пояснил он. — Они и впрямь восхитительны.
Стефани не стала перечить. Пейзаж завораживал. К тому же она полагала, что в лодке у Андре не будет шанса приставать к ней. Он усадил Стефани, передал ей фонарь, а сам взялся за весла.
Лодка плавно заскользила по водной глади. На берегу высились могучие дубы и вязы, переплетаясь вверху ветвями, с которых свешивались седые бороды лишайника. Над головой сквозь тучи пробивался серебристый лунный свет. В ночной тишине звенели цикады, время от времени подавала голос какая-то болотная птица. Ночь жила своей таинственной жизнью. Воздух был напоен ароматами земли, прелой листвы и воды. Внезапный хохот совы испугал девушку. Большая птица темной тенью сорвалась с ближайшего дерева и пролетела у них над головами. Андре хмыкнул, растерянная Стефани повернула к нему голову.
— Ты прав, здесь очень красиво, — пробормотала она.
— Как вам наш маленький Городок-на-Холме, мадам Сарджент?
— Меня больше всего восхищают люди, нашедшие в себе силы после войны подняться. Джефферсон Дэвис и Барина Хауэлл Дэвис произвели на меня неизгладимое впечатление. В них столько достоинства и несгибаемой воли.
Андре помрачнел.
— Я что-то не так сказала?
— Нет, просто мысли о войне вызывают у меня чувство вины. Прием в Оберне всколыхнул неприятные
