знает. Например, ты.
Долгая пауза.
– Ты говоришь о… Ролфе? Ведь так? – спросила Сцилла.
«Если б ты знала».
Милена медленно кивнула: «Да».
«Да. Молодчина, Сцилла».
– А что, нельзя? – спросила она вслух.
– Нельзя? Что именно? То, что тебя влечет не к противоположному полу, а к женщине, Гэ-Эмке? С какой стати я должна это осуждать?
Хотя в этой теме Сцилла, можно сказать, плавала, и это исподволь чувствовалось.
– Да ну, нет. Я-то здесь при чем. Кстати, если задним числом все прокрутить, то это многое объясняет. Хотя и оговорюсь: лично у меня линия поведения иная. – Неловко закашлявшись, она попыталась сделать глоток кофе, но, промахнувшись, задела зубами кромку чашки.
Сцилла явно не хотела знать правду. Она застала Сциллу врасплох.
– Хотя если откровенно, лучше б у тебя были другие вкусы, – сказала она сочувственной скороговоркой.
– Иначе весь рассказ насмарку? – небрежно спросила Милена.
– Иначе я буду невольно думать, а не тянет ли тебя еще и ко мне. – Сцилла приподняла было чашку, но, подумав, опустила.
– Сцилла. Я считаю тебя своей лучшей подругой. Но в сексуальном плане ты меня не привлекаешь. Поэтому когда тебе в голову лезуг подобные мысли, всегда задавай себе один и тот же вопрос: «А разве я во вкусе Милены? Есть ли во мне два метра роста, покрыта ли я мехом?»
– Ты надо мной смеешься.
– Нет, Сцилл. Вовсе нет.
– Почему ты со мной никогда об этом не говорила? – запальчиво и вместе с тем с укором воскликнула Сцилла. – Теперь у меня такое впечатление, будто мы с тобой незнакомы; и это когда я наконец подумала, что знаю тебя как следует!
Сцилла расплакалась. Слеза крупной бисериной скатилась, оставив на щеке извилистый след. Милена испугалась, хотя в глубине души эта ситуация ее скорее забавляла.
– Я, наверное, выгляжу посмешищем? – спросила вдруг Сцилла со всей искренностью.
– Что ты! Почему ты так решила?
– Потому, что ты опять улыбаешься.
Сцилла явно была оглушена открывшейся ей истиной. Она была обескуражена, что случалось с ней очень редко. Сцилла к этому не привыкла, и замешательство ей не очень шло. Она барабанила пальцами, не зная, куда девать руки.
– Но почему тебя не излечили? Я считала, если они берут больных вроде тебя, то предварительно их лечат.
– Значит, для этого была причина, – ответила Милена.
С запозданием осознав, что именно она только что ляпнула, Сцилла от стыда закрыла глаза.
– Милена… Понимаешь: я сейчас хотела сказать совсем не это.
– Понимаю. Не считали меня потому, – ответила она строго по существу, – что Консенсус прекрасно знает, кто я такая, и решил меня не считывать. Потому, что так ему от меня больше пользы.
– Это так твой Ангел говорит? Боб? – помедлив, спросила Сцилла.
«А она умница: как быстро все схватывает».
– Так что как ты можешь утверждать, что не знаешь меня, когда сама разобрала меня сейчас буквально по винтикам?
– Потому что я так толком и не уверена, сама я это говорю или просто кто-нибудь из моих персонажей. Издержки профессии.
«Черт возьми, она и актриса великолепная».
– Постоянно ловлю себя на том, что повторяю разные реплики с таким видом, будто они исконно мои. – Сцилла отхлебнула остывший кофе и скорчила недовольную гримасу. – Ну а этот твой Майк, он знает, что его используют как прикрытие?
«Какой типаж. Прямо как героиня гангстерского фильма. Сцилла, я тебя просто обожаю».
– Ему тоже нужен красивый рассказ со счастливым концом. Он ему заменяет реальность. Я его уже сколько раз посылала. А он и ухом не ведет. Все миндальничает, все ухаживает.
– Фу, – скривилась Сцилла.
– И так я тоже говорила. Но через какое-то время начала понимать, что он просто олух. Самый настоящий пентюх – таким уж уродился.
– Потому-то ты ко мне с симпатией и относишься, из-за контраста?
– Не только. Не переживай, Сцилл. Я уже много над этим думала. По-моему, я поступаю правильно.
Сцилла, потянувшись вперед, отколупнула себе еще кусочек пирожного Милены – взбитый протеин с морковью. Стакан с так называемым молоком Милена на всякий случай придвинула к себе (эту жидкость называли еще «болтанкой», за мутноватость).
Сцилла жевала с задумчивым видом.
– Ты знаешь, что тебя собираются сделать Народной артисткой?
– Что? – У Милены замерло сердце.
– Сделают, сделают. В «Комедию» сейчас вкладывают больше, чем в любой другой проект. Причем не только Британский Консенсус, но и Европейский. Старичкам Вампирам такого и не снилось. Нет, обязательно тебя на Народную выдвинут.
– До тебя дошли какие-то слухи?
– Зачем? Элементарная логика. Так уж устроена система. Стоит в нее влиться, и уже можешь играть с ней как хочешь.
Еще одно посягательство, и от пирожного Милены остался лишь скромный кусочек. Нет, не может быть. Сцилла говорит что-то не то. Тем более что ни с какой
– Я никогда к этому не стремилась, Сцилл. Никогда этого не просила.
Не нужно мне этого и сейчас.
«Все равно дадут. Они считают тебя своей собственностью. Во всяком случае, они так думают».
Снаружи в ночи ожило еще несколько колоколов. Звук словно рождался из черного, беззвездного неба. Опять кому-то плохо. Болезнь прогрессирует.
«Чертов Консенсус. В итоге ты всегда добиваешься от меня того, чего хочешь».
Ужас просачивался в помещение, словно темная вода в корабельный трюм. Милена подумала о Троун Маккартни. В космосе казалось, что все беды, все проблемы остались позади. Но вот снова Земля, о которую ты словно ударилась после падения. Людям позволяют умирать. А что будут делать дальше – отстреливать?
Милена поднялась.
– Нет, не могу больше вот так сидеть, – сказала она Сцилле.
Она подошла к столику Мильтона. Сидящие там слегка насторожились, на лицах мелькнула боязливая растерянность.
«Побаиваются», – поняла Милена.
– Мильтон, – обратилась она. – Мне нужно с вами поговорить.
– Да, радость моя? – Опять эти глумливые буркала. – В чем дело?
Милена, подтянув стул, села рядом с Министром. Рядом встала Сцилла, положив ладонь на плечо подруги.
– Мильтон, в космосе я работала с Ангелом. Это сущности, с которыми Терминалы взаимодействуют в пятом измерении. Совсем недавно – уже здесь, на Земле – я разговаривала с Билли, который в свое время работал со мной в «Бесплодных усилиях любви». Теперь он среди Жужелиц, и рассказал мне о том, как они живут. Так вот я вам клянусь: то, что видят Жужелицы и как они воспринимают мир, фактически не отличается от того, как его видят Ангелы. Не отворачивайтесь, Мильтон, выслушайте. С Жужелицами не
