Сем Райме, Айвен Райме
Зловещие мертвецы
Часть I
Резкий удар хлыста привел меня в чувство.
— Вставай, падаль, — услышал я грубый, гортанный голос.
— Нет, это не сон, — остро застучало в висках и я медленно поднял веки.
На фоне голубого неба красным пятном расплывалась лоснящаяся морда, самодовольно ухмыляясь и блестя голубоватыми, глубоко посаженными глазками.
О, эта голубизна неба! Эта бездонность и пустота — ты будешь отныне мне сниться в кошмарах. Кошмарах… Кошмарах?!
Дрожь побежала по всему моему телу.
Какие еще могут быть кошмары? Вот он, реальный кошмар передо мною.
Говор, хохот, ржание коней, окончательно вернули мне рассудок. Я стал медленно подниматься.
— Быстрее, — подстегнул меня еще один удар.
— Ну, погоди, дрянь, пробормотал я про себя, — никто не знает свою судьбу, своего будущего! И когда-нибудь может наступить день перемены. Перемены твоей судьбы.
Я встал на ноги. Что за диковинный мир веселился вокруг! Беснующиеся всадники, ряженые, как на карнавале, окружали меня со всех сторон! Щиты — ярко-алые и лазурные, флаги и знамена всех цветов, шлемы, латы, шпаги — все это блестело, переливаясь солнечными бликами, создавая неописуемое зрелище.
— Сгинь, видение, сгинь, — опять пронеслась в голове запоздалая мысль. Но я уже начинал приходить в себя и воспринимать окружающее. Надо начинать жить в этой реальности, какая бы она ни была. Только, черт побери, откуда она взялась?!
…Острая боль возникла сразу, как будто повернули некий выключатель. Рука! Окровавленное запястье, с висящими ошметками мяса вернуло мне память. Я вспомнил! Я все вспомнил!!! Я вспомнил этот дикий вихрь, который начал засасывать меня, когда я раскрыл ту книгу…
Я не успел додумать свою мысль, — какие-то волны пошли по толпе этих людей…
— Тревога! Противник на горизонте! Приготовиться!!!
Обо мне будто забыли. Я был уже не нужен. Воины, наспех захлопывали забрала, выставляли вперед щиты, лихорадочно и сумбурно рвали уздечки, пришпоривали коней. За несколько минут здесь образовался настоящий кавардак.
— Вот дикари, — пробормотал я и потихоньку начал продвигаться к своей машине, которую заметил еще раньше. Это просто фантастическое везение, что она оказалась тут.
Рука ныла остро, до ломоты в зубах. Да еще правая, проклятье! Левая же, все еще сжимала бензопилу, которой я сам, — сам! — пытался отпилить запястье, сдуру решив, что вихрь этим удовлетворится. Видно, набрался я в тот вечер изрядно!
Медленно продвигаясь, я приблизился к машине. Эврика! Мой любимый рейгтон, ненужной железкой валялся на сидении. Ненужная железка! Эти дикари поголовно вооружены стрелами.
Я еще успел схватить оружие и закинуть его за плечи, когда началось нечто невообразимое.
— Да, это похоже на репетицию конца света, — успел подумать я, уклоняясь от удара дубиной, — так можно и настоящий конец приблизить.
— Машина! Какой болван! — обругал я себя и тут же нырнул под колеса.
Ржание лошадей, воинствующие вопли, крики — «На помощь!», предсмертные возгласы — все это было уже там, наверху. Если бы не рука! Боль все больше разливалась огнем. Она пожирала всю мою волю, делала беспомощным и слабым.
— Когда же этому придет конец? Когда, когда… Все кончается, все в жизни когда-либо кончается, — уговаривал я себя, — это тоже пройдет. Но когда?! — рычал я, по-прежнему сжимая левой рукой бензопилу не в силах разжать кисть. Мне казалось, выпусти я ее и моя последняя связь с миром — с тем моим миром цивилизованных людей, пьющих по утрам горячий кофе, потеряется навсегда… Я не знаю, сколько прошло времени. Но характер шума стал постепенно меняться Ржание коней чуть поутихло. Вместо этого какие-то жалобные стоны и проклятия, вперемешку с ругательствами, наполнили пространство.
— Может, обо мне забыли, — подумал я. Но нет, тут же, с диким криком чьи-то руки вцепились в меня!
Меня вытащили наружу. Что за жалкое зрелище предстало передо мною! Воины, еще недавно полные сил и веселья, повсюду валялись убитые, с торчащими в боку обломками копий с флажками. Раненых хладнокровно добивали. Да, не слабые мужики собрались вокруг! А мой недавний красномордый противник со своими поплечниками стоял, закованный в кандалы с деревянным ошейником вокруг шеи. Быстро же сбылось мое пророчество!
С заискивающими улыбками небольшая группка пленных, перебивая друг друга, рассказывала обо мне. Будто бы я и вот эта штука, — это мой-то шикарный «линкольн»! — свалились к ним прямо с неба, вот с этого голубого неба — прямо ниоткуда, из голубизны, из пустоты. Лишь только какой-то вихрь кружился вокруг, а потом, когда я упал, столбом поднялся надо мною и улетел, растворяясь на глазах.
— Стоит только посмотреть на него, — захлебывались они словами, — он не похож ни на одного из нас! К какому роду он принадлежит? Что за диковинная одежда? А рост — он выше любого из самых высоких!
Они старались и кривлялись, эти несколько человек, пытаясь заслужить похвалу победителей. Лишь мой недавний истязатель молчал и явно с презрением смотрел на этих ублюдков. Да, такие слабовольные людишки всегда вызывают омерзение. Но кто возьмется их судить? Судьба забросила их на гребень крутых событий, а они — они простые, травоядные, как им уберечься, как устоять в потоке жизни? Надо приспосабливаться. И они приспосабливаются. Тихо, незаметно ходят они по улицам наших городов, мелко интригуя, сплетничая, разнося заразу недоверия, обмана, зависти. Но вот случаются экстремальные события — судьба закручивает их в водоворот — поле боя, землетрясение, пожар, да просто место, где нужно устоять, где важно твое я, твоя суть И все: душонки сгибаются, ломаются, хрустят… И живые мертвецы, бездушные, охваченные лишь одной страстью еще немного попастись под синевой неба лгут, предают, выслуживаются.
— Ну дайте, дайте нам еще немного этой жизни! А мы уж, мы уж постараемся, в лепешку разобьемся!
Впрочем, все это философия…
Они продолжали еще что-то гнусное рассказывать про меня, но я уже не слушал, предпочитая наблюдать за красномордным.
— А все-таки, мужик, ты крепкий орешек, — подумал я и подмигнул своему поверженному врагу.
Он недоуменно уставился на меня. Потом ухмыльнулся.
— Эй, держись, — прорычал он, — смерть, она одна, другой не бывает!
— Молчать! — властный голос остановил наше только начинавшееся братание. Человек, произнесший эти слова, был великолепен. Вождь. Да, истинный вождь. Но как молод! Красивое, с резкими чертами лицо затянутой в кольчугу головы, резко выделялось на фоне толпы. Крепкий корпус, широкие плечи и грудь и грациозная шея были наполнены силой и уверенностью, которую дает только власть. Бледность и сурово сжатые брови на мгновение обманывали взгляд, он казался старше, но, через минуту-две, молодость, неуловимой мимикой движений выдавала его.
Некий старец, которого я сразу не заметил, подошел к этому юному полководцу и страстно зашептал что-то на ухо. Седые, абсолютно белые космы старикана, его хищное, волевое лицо, желтая, дубленая кожа, несли в себе некую необъяснимую силу. Простой, черный балахон из тонкого сукна подчеркивал его, отнюдь не плебейское происхождение.
— Заковать его! — приказал вождь, выслушав старикана. И, не успел я и глазом моргнуть, как на меня
