бумера».
– Да, Михалыч, – говорил снизу Славик-Стасик, – звон слышу. Из кустов. Они по ходу на крышу упилили, слышь, Михалыч?.. Чё?.. Все равно тут стоять? Ну ладно, стою… Да не, не парься, не уйдут.
– Уйдут! – прошептала Наташка. – Вот увидишь, уйдут!
4
Ырка возносил безмолвную хвалу Высшим за такой роскошный подарок: великолепные, полные жизни и энергии жертвы, охваченные – о, ирония судьбы! – охотничьим азартом.
Нет ничего прекраснее сильной жертвы, которая до последнего мнит себя хищником. Какое недоумение в глазах! Какая безнадежная агрессия в последнем движении, отчаянном и порывистом!
Один из людей был совсем рядом, в квартире, говорил по телефону. Ырка услышал грохот – это в тишине лязгнула дверь.
Ну, охотнички?
Он тихо прочистил горло, пошуршал складками безупречного костюма. Приманка сработала, человек закричал:
– Наверх, Вадик, быстро! Тут они!
И сам выскочил на лестницу.
Ырка снял очки.
Аура человека стала наливаться темным, тяжелым страхом. Охотник всмотрелся: превосходная аура! В ней и боль – ну да, вон как рука распухла, и жестокая обида на какое-то тяжкое оскорбление – какое именно, Ырку не интересовало, и похоть, и азарт собственной охоты. Впрочем, азарт затухал, а страх, наоборот, разгорался. Исключительная аура!
Человек заморгал, встретив слепящий взгляд Ырки, попытался прикрыться здоровой рукой, попятился, забормотал:
– Му… му… мужик! Ты чего?
Ырка снисходительно усмехнулся:
– Вы не меня искали, молодой человек?
– Да я… да нет… девки… это… девки… две от нас сбежали… Мужик, не смотри так, а?
Ырка оскалился, выпустил клыки, зарычал. Насладился последним ужасом жертвы и бросился.
5
Любка еще тряслась, рот был зажат Наташкиной ладонью, когда сверху раздался крик:
– Наверх, Вадик, быстро! Тут они!
Наташка поняла: ситуация изменилась в их пользу – преследователи обознались, наткнулись на кого-то другого. Теперь – использовать это!
Опять затрещал «Черный бумер».
– Чего, Вадик? Наверху? Иду, докурю только на холодке… Ты давай рассказывай пока!
Наташка рассудила: вряд ли этот дурачок станет теперь присматриваться к козырьку. Значит, можно и посмотреть, что там внизу…
Прямо под собой девушка увидела Славика-Стасика. Еще когда в кабаке знакомились, он ей гадким каким-то показался. Не зверем, нет, но… Трудно объяснить, это чутье, выработанное жизнью в далеком поселке… Надо было этого чутья слушаться, сколько раз себе говорила! Нет, поехали две дуры пьяные на тусовочную хату, как же…
Еще в Тракторе Наташка поняла, на что способны наркоманы, когда их ломает. Видела, знает. Мрази… Нелюди…
– У тебя ж хэндс-фри, Вадь! – говорил в телефон Славик-Стасик. – Слышь, ты оставайся… как это… в эфире, во! Веди, блин, прямой репортаж с места событий… Угу… Чё говоришь? Гагага, съемочная группа Первого канала! Жжешь, Вадюха!
Вдруг стало тихо, словно на землю опустилось что-то густое, вязкое, злое, заглушающее все, заглушающее саму жизнь.
– Вадюха… Вадюх… Чего молчишь-то? Чего-о?! Чего-о-о?! Михалыча?! Замочили?! Ты с дуба рухнул?!
Последний вопрос Славик-Стасик уже прокричал.
Следующий крик раздался почти одновременно из двух мест. Родившись наверху, многими этажами выше, он отразился внизу – в мембране телефона.
– Господи… – прошептала Наташа.
Сверху донесся звон стекла. Осколки стали падать пару секунд спустя.
Наташа сжалась, замерла. Ей представилось, как здоровенный осколок, готовый пронзить насквозь такую уязвимую плоть…
– Господи, пронеси!
Земля содрогнулась: на асфальт брякнулось что-то тяжелое, похожее на мешок. Только почему-то хрустнуло при падении… И медленно, словно наплывами, пришло к Наташе понимание, что это не мешок… У мешка рук и ног не быва…
Ее вырвало мгновенно – прямо на остолбеневшего Славика-Стасика.
В ту же секунду Наташа прыгнула.
На самом деле это был не прыжок – это было падение. Да, рассчитанное, но падение. На Славика- Стасика.
Рассчитала немножко неточно – правый бок все-таки ободрала. А вот туфли в руках остались. И теперь Наташка била каблуками в голову, в голову. По носу, в висок, куда попало.
Она знала, о чем ей категорически нельзя думать, – о том, кто затаился наверху. Об этом силаче, который выкидывает здоровенных мужиков в высоко расположенное окно. Черт, да Наташа вовсе и не хотела этого знать!
Враг уже не сопротивлялся, лишь выл да всхлипывал разбитым носом.
– Люба! – Теперь уже, знала Наташа, можно и кричать. – Прыгай, быстро!
Любка, с перекошенным лицом, показалась на краю:
– Что? Прыгать? Я же на каблуках…
– На него, блядь, прыгай! – Наташка отскочила от Славика-Стасика, который глухо стонал, держась руками за лицо. – Быстро, Любочка! Быстро, милая! Давай же, сука!!!
Любка прыгнула. Наташка не могла этого видеть, отвернулась. Но когда раздался хруст, ее опять вывернуло.
…Сначала они бежали. Но как оказалось, нарезaли круги вокруг того же дома. А там, в опасной близости, уже стояли и ментовская «шестерка», и «газель» скорой помощи, над которой мелькали синие огни.
Любка прыгнула не очень удачно. Ногу сломала, стонала она! Однако как-то шла. Наташка как могла – наверное, на остатках адреналина – убеждала Любку, что ногу та максимум подвернула, и нечего ныть, сваливать надо, сваливать!
Таксисты не останавливались. Да и кто возьмет двух девок, одна из которых в крови, другая хромает, вцепившись подруге в плечо?
Пришлось красться между домами, гаражами, избегая освещенных участков.
Наташка прикидывала ситуацию. Денег у них нет. Одна сумочка в квартире осталась, другую Любка бросила на козырьке. Конечно, менты на них выйдут, но, господи, пусть это будет не сейчас! После этого кошмара отвечать на вопросы… Сидеть на твердом казенном стуле… Просить у недоброго мента сигарету…
