до вечера бродили по улицам. Нет худа без добра — в городе накануне остановилась крупная воинская часть. Ее неосторожные интенданты и помогли разведчицам определить, откуда идет снабжение бензином войск, отправляющихся на фронт к Ленинграду….
Ранним утром следующего дня эскадрилья краснозвездных самолетов точно положила бомбы на цель.
Девять человек, включая и самого командира, были в группе Николая Григорьевича Шимчика. Все — молодец к молодцу, отважны, решительны, правдивы. И каждый — превосходный специалист своего дела. Ленинградец Геннадий Сорокин — меткий стрелок. Волжанин Александр Иванов — мастер по установке мин. И Таня «твердо в роль свою вошла», хотя и года не прошло, как покинула родной дом.
— У нашей Танюши острый глаз, — восхищенно говорил подрывник Виктор Луданов, когда Ланькова, придя из разведки, нарисовала подробный план охраны железнодорожного моста между станциями Чихачево и Ашево, к взрыву которого готовилась группа.
— И чуткое ухо, — добавил радист Николай Мамаев.
Оба они были правы.
«Я — ВРК… Я — ВРК…»
Сложная обстановка складывалась к весне 1942 года на Северо-Западном фронте. Командир 2-го армейского корпуса 16-й немецкой армии генерал фон Брондорф в одном из своих приказов утверждал:
«…исключена возможность, что русские могут продержаться весною со своей многочисленной армией в этих сырых, низких местах. При снеготаянии они сдадутся или отступят».
— Вот видите, Злочевский, — посмеиваясь, говорил Деревянко своему помощнику, протягивая приказ Брондорфа, — нам совсем немного дотянуть осталось. Начнет снег таять — и капут тут как тут. Ах Брондорф, Брондорф! Ничему тебя Москва не научила.
Полковник погасил улыбку и спросил:
— С чем пожаловали, майор?
— Две радиограммы из Второй особой.
— Из каких мест?
— Третьи сутки бригада действует в северной части Опочецкого района. Один из отрядов ушел к Себежу, отвлекая на себя карателей. Прочные корни в районе Сошихино — Гостены — Остров пустила группа Байгер. По-прежнему активно действуют группы «ноль один» и Шимчика… Готовим к отправке три группы. В ближайшее время…
— Пусть ближайшим временем, — перебил Деревянко, — будет эта неделя.
На следующий день одна из подготовленных разведгрупп уходила в тыл врага. Последний инструктаж командиру группы Запутряеву давал Злочевский:
— Ну вот, пришел и твой черед воевать, Анатолий. Позывные, как и уславливались, «ВРК». Помни: район трудный. Связь обеспечь любой ценой. Под твоим началом будут две девушки — сестры Федоровы.
— Девчата? — поднялся Запутряев. — Товарищ майор…
— Что, не ожидал? — усмехнулся Злочевский. — Сиди, сиди. Девушки боевые. Как и ты, упорно учились. Да и «крыша» у них вне подозрений. Дядя у гитлеровцев служит — староста деревенский. Так что ночью — в добрый путь!..
После знакомства у начальства Анатолий пригласил сестер к себе: нужно было кое-что уточнить в «легенде», по которой теперь надлежало всем жить. Слушатели разведшколы и готовились, и размещались отдельно друг от друга. Запутряев жил у одинокого старика.
По дороге, чтобы нарушить молчание, Анатолий шутливо оказал:
— Ну, сестрички-невелички, вот и ниспослал вам господь бог братца желанного. Теперь все пополам: и соль, и сахар, и пирог с грибами, и мед с огурцами.
— А мне бы цайку цашецку в Цихацове, — прыснула быстрая и озорная Надя, высокая, худощавая брюнетка с красивыми карими глазами.
— И чего ты все время гогочешь, — одернула ее Аня, тоже высокая, но в противоположность сестре спокойная, немного даже медлительная, симпатичная шатенка. — А ты чего? — повернулась она к Запутряеву. — Вот уже полчаса все улыбаешься да улыбаешься. Аль смешинку проглотил?
— Точно, — блеснул новой улыбкой Анатолий, — с той секунды, как узнал, что за Чихачевом девичьим гарнизоном командовать буду…
Ночью Запутряев и Федоровы услышали еще раз: «В добрый путь, товарищи!» Через передний край вражеских войск проскочили на лыжах. Вел разведгруппу тайной лыжней красноармеец, тоже разведчик.
…Разведгруппа. Маленькая ячея большой прочной сети, искусно сплетенной полковником Деревянко и его помощниками в тылах фашистских армий группы «Север». Трое, пятеро, иногда чуть больше бойцов. Для некоторых из них боевое задание было первым и последним в жизни. Но большинство солдат незримого фронта «приживалось» в стане врага, показывая при этом незаурядные профессиональные качества.
…Сняв с елки антенну, Запутряев забрался под густой шатер ветвей. Первый радиосеанс прошел хорошо. Центр быстро принял сигнал «Я — ВРК… Я — ВРК…». Теперь можно и нужно выспаться. Дорога была и длинной, и нелегкой. До Партизанского края добирались на лыжах, а дальше на санях, готовые в любой момент спрыгнуть с них и вступить в бой. На железнодорожном переезде два фашиста долго и придирчиво расспрашивали Надю, правившую лошадью. Та, посмеиваясь и цокая, бойко отвечала по «легенде»:
— Да, местные. Почему не эвакуировались? Хотели, но не успели. Родители? Погибли при бомбежке. Куда путь держим? В родное гнездо — деревню Кивернево — в пятнадцати верстах от Славковицей. Там дядя. Он староста. Цто за парень? Брат двоюродный Толька. Хворый он. Откуда лошадь? Были б царвонцы. Ну, по-вашему, марки. За них церта купить можно.
Пока длился этот допрос-разговор, Запутряев, полулежа на сене, сжимал в одной руке гранату- лимонку, в другой рукоятку нагана. Не вынимала рук из коричневого пальто и Аня…
Уснуть долго не удавалось — сказывалось нервное напряжение: как-никак радиограмму пришлось давать под носом у оккупантов. Лес, в котором разведчицы оставили своего командира, был небольшим, находился между двух дорог. До Анатолия долетал шум машин, иногда громкая чужая речь.
Дважды угасал в лесу фиолетовый мартовский вечер. Дважды белка с громким хорканьем взлетала по утрам к кронам, видя, как из-под ее дома-ели вылезал человек в полушубке. Запутряев костра не разводил и к тому времени, когда раздался условленный свист, промерз до костей.
Надя появилась раскрасневшаяся, запушенная снегом, с ходу выпалила:
— Все хорошо, Толя. Дом наш цел. Собрались соседи. Ну, конечно, всплакнули по «погибшим». Дядя прибежал. Холуй он фашистский. Это — точно. А так все, как и предполагали. Только…
— Что только? — нетерпеливо спросил у нее Запутряев.
— Фашисты в деревне часто появляются.
— Ну и что?
— Чужака легко заприметят. Жить в доме рискованно.
— Аня говорила — подвал есть.
— Так то подвал.
— Вот там и будет моя штаб-квартира. А сейчас забирай рацию, — распорядился Анатолий, — и топай. Меня встречайте поздним вечером…
