— Бесспорно, — киваю я терпеливо, — Но согласитесь, что мы не слишком заинтересованы в том, чтобы переводить сюда деньги, которые заработаны у нас. И если мы сумеем содействовать их переводу, то окажем вам большую услугу, за которую хотели бы, чтобы нам тоже оказали услугу, совсем маленькую.
— Не понимаю, что вы имеете в виду…
— О, просто речь идёт о том, чтобы вы иногда принимали у себя моего помощника, у которого часто болят зубы…
— И это всё?
— Почти всё…
— В каком смысле «почти»?
— В том смысле, что у моего помощника есть знакомая, у которой могут разболеться зубы.
— От этого никто не застрахован, — соглашается гость.
— Так вот, я думаю, что вы были бы не против, если бы двое хороших знакомых встретились у вас.
— Почему нет?! Если они встретятся в приёмной…
— Почему в приёмной? Вы вдовец, квартира у вас большая, а любовь, знаете ли, такой цветок, который вряд ли расцветёт в приёмной, где полно народу.
Гость качает головой.
— Мне очень неудобно, но я вынужден вам отказать. У меня зубоврачебный кабинет, а не дом свиданий.
— Речь идёт о встречах очень интимного характера, — поясняю я.
Он бросает на меня недоверчивый взгляд.
— Даже если это и так, то боюсь, что не смогу быть полезным вашему помощнику.
— О, мой помощник как-нибудь избавится от зубной боли. Плохо то, что вы не получите наследства. Из-за какого-то детского страха.
— Вы представитель цивилизованного государства, а так спокойно угрожаете мне незаконными действиями, чтобы вынудить меня тоже совершить незаконные действия!..
— Не волнуйтесь, никто не собирается вас принуждать.
Посетитель медленно встаёт, опирается левой рукой о стол и сжимает пальцы правой, словно хочет посмотреть, в порядке ли у него ногти.
— Вы хотите, чтобы я дал вам по зубам, — тихо произносит он, слегка наклоняясь ко мне через стол. — И я, наверное, сделал бы это, если бы не боялся, что потом мне же придётся их вставлять!..
У меня нет намерения отвечать на такие выпады, и я провожаю гостя до дверей, а потом какое-то время следую за ним мысленно. В сущности, сейчас у меня нет необходимости в его квартире и даже если бы он мне её предоставил, вряд ли я когда-нибудь воспользовался бы ею, да и то после тщательной проверки. Но ведь никогда не знаешь, что и в какой момент тебе понадобится. И потом, всё зависит от характера, а я не из тех, кто оказывает реальные услуги за просто так.
Некоторое время я рассеянно созерцаю стену, вернее календарь с обнажёнными бёдрами девиц из ревю на Бродвее. Соблазнительная картинка. К сожалению, не все поддаются соблазнам. Почему?… Очевидно, сила соблазна сталкивается с другой силой — силой страха. Неосознанного, но властного страха перед требованиями морали, десятью божьими заповедями, этикой коммунизма и Бог весть чем ещё, вообще всем тем, чем нам забивали голову с раннего детства и что, в конечном счёте, сводится к идиотскому соображению: «А что скажут люди?…» Что скажут? По мне, пусть говорят, что хотят. Важно достичь той вершины, когда они не посмеют говорить тебе это в глаза, и будут шептаться у тебя за спиной, а как только ты обернёшься, виновато замолкать и подобострастно улыбаться тебе. Тогда они становятся подлецами и сознают, что они подлецы, а ты, какую бы подлость ни совершил, чувствуешь себя свободным и сильным и на две головы выше всей остальной рабской сволочи.
Конечно, зубной врач поразмыслит слегка и через недельку, успокоившись, придёт опять к нам, но уже не для того, чтобы выбить мне зубы… Однако, когда он явится, я уже буду полон сомнений, не подослал ли его кто-нибудь. Так что в любом случае — прощай, наследство!
Весна уже в полном разгаре, и я вижу из окна спальни распустившиеся деревья парка и говорю себе, что в воскресный, да ещё в такой солнечный день просто преступление сидеть в этой мрачной квартире. А уж если я что-то решил, то всегда перехожу к действиям. Так что через час Андрей останавливает «шевроле» возле ипподрома в Банкя.
Выйдя из машины, я направляюсь к Бенету, который стоит в нескольких метрах от беговой дорожки.
— Личность интересующей вас молодой дамы установлена — приветливо рычит мой помощник, здороваясь со мной кивком головы. — Вон то легкомысленное существо в смешной шляпе.
Я вскидываю бинокль, который предусмотрительно прихватил с собой, и совершаю беглый обзор беговой дорожки и маленьких кучек зрителей. Публика не слишком многочисленна, и я тотчас замечаю то самое легкомысленное существо в светлом летнем костюме и в такой же светлой широкополой шляпе.
— При здешних масштабах ваш бинокль, по-моему, кажется нелепым, — не удержался, чтобы не сделать замечание, Бенет.
— Однако с его помощью можно очень хорошо разглядеть «ахиллесову пяту» нашего общего знакомого.
«Ахиллесова пята» выглядит весьма приятно, она такая же свеженькая и совсем зелёная, как и все вокруг этой ранней весенней порой. Девушка, хотя и вымахала ростом, но её легче представить в школьном переднике и за партой, чем в этой компании разбитных парней, передающих друг другу плоскую бутылку с какой-то коричневой жидкостью, наверняка не микстурой от кашля.
— Хорошо, что у строгих отцов бывают не очень строгие дочери, — бормочет Бенет, чей взгляд в данный момент также устремлён на «ахиллесову пяту».
И осенённый какой-то мыслью, он спрашивает:
— Не с этим ли легкомысленным созданием вы собирались устраивать мне свидания у зубного врача?
— Не говорите чепухи, — отвечаю я спокойно. — Я нарочно вёл себя с зубным врачом как слон в посудной лавке. Но этот только что распустившийся, уже порочный цветок предназначен для нежных рук, а не для таких лап, как ваши, Бенет.
— К вашему сведению, у меня крепкие не только руки, но и зубы, — с достоинством осведомляет меня мой помощник. — В последний раз они болели, дай Бог памяти, когда у меня выпадали молочные.
— Охотно верю, но сейчас эти биографические подробности не имеют значения. Важно другое, где нам найти эти нежные руки.
Я снова осматриваю в бинокль панораму и снова разглядываю дитя порока. В этот момент оно прижалось губами к плоской бутылке. Питьё явно горькое, но дитя старается не морщиться, чтобы не считали, что оно ещё дитя.
Внимание Бенета незаметно переключилось на беговую дорожку, где несколько лошадей готовятся к забегу.
— Что вы скажете, Томас, насчёт пари на небольшую сумму?… Я бы охотно поставил на номер семь.
— Обратитесь с таким предложением к вашему приятелю Адамсу, — отвечаю я. — Вон, видите, он подъезжает. Что касается меня, то я отбываю.
Я направляюсь к машине, но мне не удаётся избежать встречи с приближающимися коллегами — четой Адамс и четой советника. Обе пары в самом безоблачном весеннем настроении, и госпожа советница шагает так широко и решительно, словно собирается принять участие в состязаниях в качестве беговой лошади.
— Очень рано уходите, дорогой… — замечает Адамс, пожимая мне руку в ответ на моё приветствие.
— Как всегда, умерен в своих удовольствиях, — с улыбкой произносит госпожа Адамс.
Я застаю Андрея в машине, он положил голову на руль, видно, решив использовать паузу в
