— Я здесь выйду.
Некоторые из женщин пытались с ней попрощаться, но она не обратила на них никакого внимания. Последний раз они видели ее, когда она стояла с чемоданом на автобусной остановке.
— Тогда мы все поняли, — говорила мне Энни. — Знаете, мисс, у ее сестры есть ферма рядом с Холлитри. Но уехать не попрощавшись? Ведь мы знаем друг друга многие годы. Она, наверное, была очень расстроена: то одно, то другое… Я на нее не обижаюсь.
Мне показалось все это вполне нормальным с учетом характера Лиззи. Когда была маленькой, я ее очень боялась. Она чуть не убила Джорджа, когда он испугал меня, забравшись в кухонный лифт. И она здорово меня отшлепала, когда нашла меня в их конюшне, где я пыталась курить сигарету, скрученную из листьев индийского сигарного дерева. Лиззи была жестокой женщиной. Фамилии ее я никогда не знала. Внешность ее тоже была устрашающей: выкрашенные в черный, как воронье крыло, волосы и наглухо застегнутый старинной брошью с изображением камеи воротник платья.
Но я несколько обеспокоилась, когда вечером ко мне зашел Джордж Тэлбот. Весь день он занимался уликами, обнаруженными полицией, потому был грязным и усталым. Мама все еще сидела в своей крепости, когда Джордж вошел в библиотеку. Он протянул мне газету.
— Думаю, ты уже читала эту грязную заметку, Лу?
— Да.
— И ты все это знала раньше?
— На самом деле, Джордж, я ничего не знала об этом. Слышала кое-какие разговоры по этому поводу вчера или позавчера вечером, но…
— Так вот он, великий секрет! — возмущенно воскликнул Джордж. — Все эти годы я знал, что что-то не так. И я прекрасно понимал, что все в поселке знают, в чем дело. Кроме тебя, возможно А теперь эта грязная газетенка раскрывает секрет и делает предположение, что мой отец вернулся и повторил то, что сделал раньше. Боже мой! Мне следует пойти в редакцию и набить им всем морды!
Через какое-то время Джордж немного успокоился. Казалось, он расстроен не столько тем, что опубликовано в газете, сколько другими обстоятельствами.
— Посмотри, что с нами стало! Мы жили взаперти! Ни с кем не общались! Почему? Почему? Он не был ненормальным. Он притворился сумасшедшим, чтобы спасти свою жизнь. И я рад, что он это сделал. Рад, что он бежал из сумасшедшего дома. Человек влюбляется в хорошенькую женщину, бежит с ней из дома, живет под чужим именем. Потом его находят в номере гостиницы с револьвером в руке, а рядом труп этой женщины. Она сломала ему жизнь, и он убивает ее. И в течение почти тридцати лет мама думает, что он вернется и застрелит ее тоже! Почему? Она для него ничего не значила. Думаю, он никогда не любил ее.
Сделав это совсем не лестное для матери замечание, он встал.
— Единственно нормальным человеком в доме была Лиззи. Теперь, ты, наверное, знаешь, она ушла от нас. Ее выгнали, как и тетю Лидию.
— Джордж, ты думаешь, что тетя Лидия просто ушла из дома?
Он развел руками.
— Откуда я знаю? Она хотела уйти. Давно хотела. Я не виню ее. Но с Лиззи совсем другое дело. Она уходить не хотела. Зачем уходить из дома, где прожито больше тридцати лет? Здесь что-то не то, Лу.
Он встал.
— Ну, ладно. Давай мне эту грязную газетенку. Я должен идти. Нужно кое-что проверить перед сном!
Он взял газету и ушел. Я читала эту заметку. В ней довольно ясно говорилось о том, кого следует подозревать в убийствах. Но мы с Джорджем ошибались в тот вечер. В газете содержалась только часть того, что он называл великим секретом. Произошла еще одна трагедия, прежде чем мы узнали все.
ГЛАВА СОРОК ТРЕТЬЯ
Джордж Тэлбот был усталым и грязным, когда заходил ко мне вечером, но он не мог сравниться с Гербертом Дином, когда в половине десятого он позвонил к нам в дверь. Дин перестал притворяться и больше не скрывал, кто он есть на самом деле. Энни оценила это и проявила свое одобрение следующим образом: принесла ему поднос со всеми яствами, которые у нее имелись. Он был голоден и попросил у нее поесть.
— Думаю, Лу, вы меня не осудите. Я сегодня ничего не ел. А сейчас очень беспокоюсь. Где ваша мама?
— Она в постели. Боюсь, дуется на меня.
Он не обратил на это заявление никакого вникания и сообщил, что намерен провести ночь у нас в доме.
— Буду охранять вас.
— Охранять? Здесь?
— А где же еще? Во-первых, я хочу быть уверен, что с вами все в порядке. Это самое главное. А во- вторых, до тех пор, пока наш убийца полагает, что кровавые отпечатки пальцев все еще хранятся в альбоме с фотографиями и что этот альбом находится у вас, он может предпринять еще одну попытку, чтобы заполучить его.
Дин объяснил мне все это, откинувшись на спинку большого мягкого кресла. Выглядел он очень усталым. На лице появились новые морщинки.
Не помню в подробностях, что он мне говорил. Но все это сводилось к тому, что тщательно продуманный план убийства миссис Ланкастер предусматривал не только последовательность событий, к нему ведущих. Он означал еще и другую последовательность. И эта последовательность могла быть только заранее запланирована. И если она была частично нарушена, даже в незначительной степени, все остальные события изменились.
Таким образом получилось, что пропал альбом или перчатки. Он был не слишком расторопен. Он не смог вынуть из альбома то, что хотел. Поэтому решил выбросить перчатки и попытался вырвать из альбома страницы. Но страницы держались крепко, а времени не было. Потом что-то спугнуло убийцу. Это могло произойти тогда, когда была предпринята безнадежная попытка поднять сетку от комаров на окне.
Как бы то ни было, но план был нарушен, а вместе с ним и весь ход действий, которые должны были последовать.
В это время Энни принесла поднос с едой. Дин съел все. Он был очень голоден, и я не стала задавать ему никаких вопросов, чтобы не мешать. Поев, он отодвинул поднос, подошел ко мне и положил руку на плечо.
— Лу, вы не представляете, как я отдыхаю с вами. Когда все это закончится…
Вошла Энни, чтобы забрать поднос, и Дин не закончил своей фразы. Он снова стал думать о преступлениях, которые совершены, — одинокий волк, хотя он и отрицал это, идущий по своему, только ему известному следу, несмотря на открытый цинизм инспектора Бриггса. Он настаивал на своей версии, и в конечном итоге с ним все согласились.
В день смерти миссис Ланкастер неизвестный пробрался в дом. Каким образом, он тогда не знал точно. Перед убийством преступник проник в кладовку на втором этаже и, привязав длинную веревку к трубе, спустил ее через окно рядом с водосточной трубой. Если бы кто-то увидел эту веревку, не придал бы ей никакого значения. Но веревка давала возможность доставить в дом топор.
Четверг выбран для убийства потому, что это день отдыха горничных, пользующихся кладовкой.
Войдя в четверг в дом и спрятавшись в кладовке, возможно даже заперев в ней дверь, человек сделал следующее. Он или снял верхнюю одежду, или что-то надел сверху, что позднее было уничтожено. В кладовке был водопровод и чашка для мытья. Она находилась рядом с задней лестницей. Убийца бежал из дома по задней лестнице и через кухонную дверь. Он мог спокойно выйти незамеченным, а если бы его заметили, то следов крови на нем не было бы.
Полиция признала эту версию, если считать, что убийство не было совершено домашними. Перчатка
