В августе 1944 г. Хемингуэй приехал вместе с Мэри в Париж. В гостинице, где они жили, кипела настоящая богемная жизнь, шампанское лилось рекой. Эрнест познакомил Мэри со многими своими французскими друзьями, в том числе и с Пикассо. В то время он писал сыну Патрику: «Мэри — человек, который хочет всегда быть рядом со мной, и чтобы писателем в семье был я». Да и сама Мэри очень скоро поняла, что в семье должен быть не только один писатель, но и один хозяин. Когда она взбунтовалась против пьянства и беспутства приятелей Эрнеста в гостинице, тот ее ударил (кстати, на Марту он тоже иногда поднимал руку).
Описывая этот случай в своем дневнике, Мэри тогда выразила сомнения, что Хемингуэй вообще способен любить женщину.
Весной 1945 г. Мэри все же решилась приехать в гаванский дом Эрнеста. Увиденное ужаснуло ее. Несмотря на наличие одиннадцати слуг и четырех садовников, дом был запущен, вокруг рыскало около 20 не очень опрятных кошек, вода в бассейне не фильтровалась, а заливалась хлоркой. А Эрнест, привыкший в Париже с утра выпивать по литру шампанского и не долечившийся после аварии, страдал от головных болей, частичной потери памяти и слуха.
С Мартой Хемингуэй поступил явно не как джентльмен. По кубинским законам после развода он получил права на все ее имущество, поскольку заявил, что она его покинула. Эрнест оставил себе даже пишущую машинку Марты, присвоил 500 долларов в банке, находившихся на ее счете, не отдал и свои подарки ей — ружье и кашемировые брюки, в которых она ходила на охоту. Правда, ее фамильный хрусталь Эрнест ей все-таки возвратил. Но его так небрежно упаковали, что он почти весь разбился в дороге.
С Мартой Хемингуэй больше никогда не виделся и не переписывался, считая их брак огромной ошибкой. Хотя и признавал, что она была отважна, как львица, и неплохо относилась к его сыновьям.
Здесь следует заметить, что, размышляя о семейной жизни Хемингуэя, его друг, критик Малькольм Каули очень точно подметил: «Он романтик по натуре, и он влюбляется, подобно тому, как рушится огромная сосна, сокрушающая мелкий лес… Когда он влюбляется, он хочет жениться и жить в браке, а конец брака он воспринимает как личное поражение».
Весной 1946 г. Эрнест и Мэри поженились, хотя она и сомневалась в правильности своего решения. Но тут произошло событие, которое полностью изменило ее мнение о Хемингуэе. Ей уже исполнилось 38 лет, когда она забеременела. Врачи обнаружили у нее внематочную беременность. В больнице она потеряла много крови и находилась уже на пороге смерти. Хемингуэй с несвойственным ему хладнокровием сам стал руководить переливанием крови, не отходил от жены ни на шаг, пока не миновала опасность. Этот поступок мужа Мэри помнила всегда и была ему безмерно благодарна.
Однако Эрнеста ожидала еще одна, уже последняя любовь. Как и первая, она осталась платонической. В 1948 г. во время поездки в Италию чета Хемингуэй познакомилась с 18-летней итальянкой Адрианой Иванчич, красивой и талантливой девушкой из знатной семьи. Писатель влюбился в нее необычайно пылко, писал ей с Кубы письма чуть ли не каждый день. Когда вышел его роман «Там за рекой, в тени деревьев», на титульной странице которого было посвящение «Мэри с любовью!», ни у кого не было сомнений, что его герой, полковник Кэнтвелл — сам автор, а 19-летняя венецианская графиня Рената — его новое увлечение. Кстати, Адриана была талантливой художницей и сделала к этой книге прекрасные рисунки.
Вскоре брат Адрианы получил назначение по службе на Кубу. Сестра с матерью приехали навестить его и провели в Гаване три месяца. Хемингуэй был вне себя от счастья, но понимал, что у него с Адрианой нет будущего. Семья Иванчич серьезно опасалась за репутацию девушки. После отъезда Адрианы отношения между ними заметно охладели, хотя она преподнесла писателю один ценный подарок — очень удачную обложку к знаменитой повести «Старик и море».
Судьба Адрианы оказалась трагичной. В 1963 г. она вышла замуж за графа фон Рекса, родила двух сыновей. В 1980 г. были изданы ее мемуары, где она рассказывала о встречах с Хемингуэем. А через три года Адриана фон Рекс покончила жизнь самоубийством.
Не менее печальной была и жизнь младшего сына писателя, Грегори, который стал косвенной причиной смерти своей матери, Полины, последовавшей в 1951 г. Тогда она пережила сильнейший стресс, вызванный тем, что у Грегори, проживавшего тогда в Лос-Анджелесе, были серьезные неприятности с полицией из-за наркотиков. Полина скончалась прямо на операционном столе.
Грегори все же удалось закончить институт и получить диплом врача. Но из-за серьезного пристрастия к наркотикам и алкоголю лицензию на медицинскую практику у него отобрали. После чего он уже вел беспорядочный образ жизни, переменил (или говорил, что переменил) пол, называл себя Глорией. В 2001 г. в возрасте 69 лет он был арестован за появление на улице в обнаженном виде, помещен в женскую тюрьму, где и скончался в камере.
Последние годы жизни самого Хемингуэя тоже полны трагизма. Трудно даже себе представить, что этот жизнедеятельный, сильный человек, спортсмен, стал жертвой тяжких болезней, в том числе и психических. В 1960 г. у него появились признаки шизофрении, умственного расстройства и мании преследования. Лечение в клинике Мэйо в Рочестере не принесло результата. Выйдя из больницы, Хемингуэй понял, что не в состоянии больше писать. Жизнь потеряла для него всякий смысл, и 2 июня 1961 г. Эрнест Хемингуэй покончил с собой в своем доме в Кетчеме (штат Айдахо).
После смерти писателя интерес к нему, а особенно к его жизни, возрастал с каждым десятилетием. Обширные монографии о Хемингуэе выходят и сегодня. Рецензируя одну из них, американский новеллист Раймонд Карвер отмечал: «Как свежо и сегодня читаются лучшие произведения Хемингуэя!.. Если существует в природе общность между пальцами, листающими страницы, глазами, бегущими по строкам, и разумом, собирающим эти слова в мысли и образы, значит, Хемингуэй свое дело сделал, значит, он не устареет».
Легендами обросла и личная жизнь писателя. С годами его личность стала представляться в образе мужчины, который упорно идет к своей цели и стремится получить от жизни все, что она может дать романтическому герою.
Брехт Бертольд
Полное имя Эуген Бертхольд Фридрих Брехт (род. в 1908 г. — ум. в 1956 г.)
Гений Брехта, несомненно, принадлежит не только родной Германии, чью духовную ситуацию конца двадцатых годов он выразил в своих беспощадных пьесах. Он принадлежит всему XX в., потому что Брехт, возможно, как никто другой из художников, смог с безграничной откровенностью сбросить все обольстительные и спасительные для человечества иллюзии и показать механику социальных отношений во всей их неприкрытой наготе, цинизме и откровенности, не знающей стыда. Если до XX в. человечество решало вслед за эльсинорским принцем вопрос: «Быть или не быть?» — то Брехт со всей прямотой задал в своих знаменитых пьесах другой вопрос: «Как выжить в жизненной схватке?»
Выдающийся театральный реформатор создал систему «эпического театра» с ее «отчуждением», ироническим пафосом, насмешливыми и агрессивными балладами, в которых скрыта затихающая мелодия человеческой души и невидимых миру рыданий. Когда в конце 1950-х гг. Брехт привез свой «Берлинер Ансамбль» на гастроли в Москву, это был мощный эстетический шок. Хелену Вайгель — мамашу Кураж, которая бесстыдным хриплым голосом продолжала торговаться из-за грошей, после того как всех ее детей забрала война, — зрители запомнили надолго.
И все-таки одной из важнейших фигур, определивших духовную атмосферу своего века, Брехт стал не потому, что открыл новую театральную систему. А потому, что решился с вызывающей прямолинейностью
