Этого я от Олечки никак не ожидал, хотя стал привыкать ко многим неожиданностям.
- Без семи одиннадцать, - ответил я, взглянув на Фонарь, а сам просто растерялся. я уж хотел было прекратить свое недостойное занятие, уже и член ослаб, но вдруг я почувствовал, как моя маленькая Оля прижимается все крепче и крепче, так крепко, что стало слышно, как колотится ее сердце, как сопит ее носик. Вот так дела, подумал я, а у самого аж рука занемела. Но как тут остановишься, когда девушка так благодарно постанывает, так гладит героическую руку, так плавно колышет бедрами? Так мы пыхтели не знаю уж и сколько. В конце концов, мне это стало надоедать, я даже почувствовал легкую обиду. Наконец Оля чуть притихла и спросила:
- Ты хочешь?..
- Ну, - ответил я, мгновенно сообразив суть вопроса.
Затем я так же быстро оценил ситуацию и прикинул, что трахнуть эту куклу будет лучше всего в ближайшем кустарнике, хотя, в принципе, можно было и в высокой траве за качелями. Я подхватил Олечку на руки, и мы двинулись напрямик через клумбу к кустарнику. Девушка, стыдливо опустите глаза, хранила молчание. Все наши планы нарушило внезапное появление милицейского наряда, который неторопливо двигался по центральной аллее. Я быстро сбросил Ольгу на землю, она также шустро натянула колготки, и мы поспешили возвратиться на прежнее место.
- Терпеть не могу легавых! - прошипела моя подруга, когда мы уселись на лавочке, - козлы вонючие.
- Да ну их на фиг! - успокоил я девушку.
- Сейчас смоются, увидишь.
Однако получилось иначе. Один из милиционеров не спеша подошел к облюбованным мною кустам, снял штаны, сел и ... сделал свое дело. Спустя некоторое время патруль ушел. Я чуть не заплакал от обиды. Было такое чувство, что этот мент не только нагадил в кустах, но и насрал мне в самую душу, Вот так западло! Наверное, у меня было такое расстроенное выражение лица, что Оля погладила меня по щеке и сказала:
- Не бери в голову.
После этого она поднялась и спустила колготки до самых пят. Затем, задрав платье, встала на лавочку раком так, что прямо перед самым моим носом оказался ее пышный, сочный зад, матово поблескивавший в свете такой же полной луны. Слегка ошарашенный, я посмотрел вокруг. Пустынный парк, а вместе с ним и весь город ничем не нарушали тишину наступившей ночи. Полное безмолвие, только изредка прошмыгнет машина на дороге, да какой-то лохматый котяра роется в мусорнике. К счастью, лавочка оказалась не слишком широкой, и я поставил ноги по ее бокам, так что получалось довольно удобно. Чтоб не тратить лишнего времени (мошки так и кружили над нами, бедная Олька из-за них то и дело дергала задницей), я не стал снимать штаны, а вытащил свой окаменевший член через ширинку и, чуть раздвинув Олечкины ножки, с чувством загнал его на возможную глубину. Оля охнула. Обхватив ее бедра, я сделал несколько пробных тактов нашей будущей симфонии. Олечка также старалась взять правильный аккорд, для чего стала равномерно двигать своим тазом навстречу моим движениям. Девочка, как видно, не новичок в интимных делах, отметил я подозрительно, стараясь прикрыть собой Ольку от комаров, а заодно и дотянуться до ее сисек под платьем. Вскоре мы как следует настроились и дружно засопели, причем Олькино пыхтение меня так вдохновляло, что я просто ошалел. Я вгонял член с такой силой, словно хотел проткнуть этот сочный плод насквозь, я сдавливал и мял упругие груди, словно хотел их оторвать и выбросить, я сжимал ее мягкий и нежный зад так, что бедный аж взопрел и покрылся пятнами, Постепенно страстное Олькино сопение начало переходить в прерывистое постанывание, а ее хорошенькая попка стала совершать еще и частые круговые движения. От такой ламбады мы просто обалдели. В своих брюках и свитере я совсем запарился и мог бы только позавидовать Ольке, если бы хоть что-то я соображал в тот момент. Мысли мои рассыпались на какие-то бессвязные, причудливые образы, в голове все перемешалось, а на свете, кроме задницы, ничего уже на существовало. И над всем святое и высокое чувство - КАЙФ! Мой член трудяга нырял и нырял безостановочно, как заведенный, все больше наполняясь сладострастием, которое с каждым движением нарастало и крепло. И вот еще два-три мощных толчка, и горячая, щемящая волна пронзительным огнем опалила удивительное чувство, словно я взлетел высоко над землей, а там, на лавочке моя славная
Олечка, выгнув спину, протяжно и сдавленно стонет, и вот ее совсем уже нет, потому что глаза мои закрываются и для меня уже ничего не существует. Жуткое дело, особенно если долго не трахаться.
Когда я открыл глаза, то увидел, что ничего в общем-то, не произошло: ночь, тишина, Олька стоит на четвереньках на лавочке, мотает головой, как пьяная. Нигде ни огонька, только в доме напротив парка светится какое-то окошко позднее, а в нем кто-то маячит. Ну и черт с ним, подумалось, зараза. смотрит и завидует. В полном молчании мы привели себя с порядок (бедная Олька еле разогнулась), сели, закурили. Говорить не хотелось совершенно, ничего не хотелось, но, как и положено джентльмену, я нарушил неловко молчание:
- А с тобой ничего, это самое... Классно.
Оля стряхнула дрожащей рукой пепел и сказала:
- Мелочи жизни,
На это я ей ответил что-то насчет проклятых комаров, которые непонятно зачем созданы природой, и которых я ненавижу с детства. Оля согласилась и назвала их 'вонючими козлами'. Мы разговорились, а потом пошли ловить тачку.
Пока Олька чесалась в прихожей перед зеркалом, я взглянул на часы: было что-то около двух ночи. Так мало, подумал я. Мне казалось, что прошло уже черт знает сколько времени, может даже вся ночь осталась там в парке, на лавочке возле качелей. Оля попросилась в ванную, а я на скорую руку прибрал в комнате - убрал диван, повыбрасывал в окно разный мусор со стола вместе с пустыми бутылками, попрятал старые тряпки - получилось довольно-таки уютно. Для полного счастья попшикал все дезодорантом, сел и стал соображать. Все складывалось наилучшим образом, разве что из-за проклятого таксиста, совсем уж обнаглевшего, оставался неприятный осадок. Ладно, решил я, сегодня красные гуляют и все на фиг.
Я сходил на кухню - в холодильнике, кроме маргарина, ничего не было. Наконец, показалась моя юная гостья, вся сияющая и счастливая. Теперь, при нормальном освещении я мог спокойно разглядеть черты ее лица, Лицо, в общем, нормальное, нельзя сказать, что красавица, но вполне хорошенькая девчушка с округлым приятным личиком со следами химической завивки. Таких мордашек на улице - миллион.
- Включи маг, - попросила Оля, заметив на столе мою старенькую 'Яузу'. - У тебя есть 'Депеш '?
- Для чего? - удивился я.
