по физике поставит. Да?
Кошка с ужасом посмотрела на Алену. Та неуверенно кивнула.
– Вы что? – заорала Кошка. – Так нельзя! Дим, скажи им!
Дима напряженно думал.
– И что это самый Впалыч нам сделает? Что вы так его боитесь, а? – продолжала нападать Эля.
– Мы не его боимся, – тихо сказал Дима, – мы боимся потерять его доверие. Мы и так уже облажались по полной программе.
– Если вы его так боитесь, то чем он лучше Злыдни?
– Дура! – не выдержала Кошка, и, чтоб никого не убить, вылетела из класса.
Молчун с отвращением думал.
То есть вообще-то он обожал это занятие и не бросал его никогда. Даже в самые тяжелые моменты, когда не хватало самого главного – еды, тепла и книг – радость от думания не мог отнять никто. Молчун забивался в темный изгиб труб теплотрассы, или на чердак, или просто отправлялся бродить по улицам – и думал в свое удовольствие. Не всегда это были мысли о чем-то насущном: где переночевать, как пробраться на свалку незамеченным, где раздобыть одежду. Чаще Молчун размышлял о всяком странном. Например, о том, что не прочь бы попасть в камеру-одиночку. Он слышал, как другие рассказывали истории об этой страшной камере, читал «Графа Монте-Кристо», но никак не мог взять в толк – чего это все так боятся этого спокойного, надежного места? Никто не мешает думать. Никто не отбирает еду, наоборот – сами ее приносят. В таких условиях можно надуматься всласть. Молчун даже представлял, как он туда попадет, в эту заветную одиночку. Всякие убийства и зверства он совершать не собирался – но хотел возглавить мятеж. Неудачный, само собой (иначе это не мятеж, а революция), но внушительный. Время от времени Молчуна вызывали бы хмурые офицеры для допросов, но он только молчал бы и презрительно улыбался. А в свободное время думал бы и читал. Уж книги-то должны быть в приличной тюрьме!
Или, наоборот, воображал себя Президентом. В мечтах Президент Молчун мгновенно наводил порядок в стране, все начинало работать само собой, без его участия, и все освободившееся время можно было сидеть в президентской библиотеке. Не обязательно читать! Можно сидеть над раскрытой книгой и думать…
В общем, обычно Молчун получал кайф от раздумий, но на сей раз предмет размышлений был обидным – Молчун корил себя за то, что ни разу не задумался о финансах родной школы. Слишком резким был переход, слишком много всего обрушилось на него: родители, нормальное жилье, горячая еда хоть целый день и самое удивительное – дети, которые не издевались и не дразнились. Гораздо интереснее оказалось думать о полете на Марс и законах синергетики, чем о каких-то деньгах.
А ведь он-то мог догадаться, что все не так просто! Все эти полеты на вертолетах, погружения с аквалангом, огромные лаборатории и мастерские – всё стоило денег. Точнее, деньжищ. Откуда они?
Впалыч не ответил, но Молчун успел перехватить взгляд, направленный на Ворона. Значит, финансы и этот неприятный тип были как-то связаны. Молчуну удалось даже натравить на Ворона Женьку, тот устроил допрос с пристрастием, но Ворон только крутил пальцем у виска и неизобретательно обзывал Женьку с Молчуном психами. Молчун смотрел очень внимательно, но не заметил у Ворона и следов вранья. И все-таки он имел какое-то отношение к финансированию родной 34-й.
Молчун два дня пытался раскусить эту задачку. Его не смущало отсутствие фактов. Вон, древние греки без всяких фактов до атомов додумались! И пришел к выводу, что тут замешан отец Ворона. Молчун когда-то видел их вместе. Ворон смотрел на отца без особого дружелюбия, хотя тот явно пытался его задобрить – все вытаскивал и вытаскивал из машины яркие коробки. А потом Ворон что-то недовольно сказал – и папочка принялся торопливо загружать коробки назад. Последним он погрузил сына и торжественно уехал. Машина у него была такая… представительская, что на ней можно было уехать только торжественно.
Тогда Молчун выбросил эту встречу из головы – он осваивал ЗО-моделирование, и лишняя информация не помещалась. Но теперь сообразил: во-первых, у папы Ворона есть деньги; во-вторых, живет он не с сыном (иначе зачем тащить подарки к школе?).
Мог такой папа стать спонсором школы? Вполне. Может быть, не единственным? Молчун напряг память, но никого больше с богатыми родителями не вспомнил. Он отправил письма всем Птицам, но и они никаких олигархов не припомнили. Женька даже написал, что, кажется, в школу принципиально отбирали детей из семей не слишком богатых. Это еще больше утвердило Молчуна в его подозрениях. Он целый учебный день посвятил составлению и заучиванию речи – благо, теперь к нему ни ученики, ни учителя не лезли.
А на большой перемене отловил Впалыча и вывалил на него заготовленный спич:
– Виктор Павлович! Я пришел к выводу, что 34-ю школу финансирует отец Никиты Воронько…
– Ого! – неожиданно обрадовался учитель. – Ты монологами начал говорить.
Молчун с ужасом понял, что сбился. Он закрыл глаза, но продолжение ускользало. Тогда он начал с начала:
– Виктор Павлович! Я пришел к выводу…
– А-а-а, – разочарованно протянул Впалыч. – Так ты выучил наизусть… Но все равно, это прогресс… Знаешь, а это вообще интересный ход. Речевые навыки тренируются. Попробуй еще песни!
Молчун удивился. Виктор Павлович пояснил:
– Когда поёшь, приходится следовать за темпом. Внимание переключается, надо за мелодией следить. В твоем случае должно очень помочь…
Так они проговорили до звонка. Вернее, говорил только Впалыч, вопросы собеседника он угадывал по мимике. Молчун ушел, полный надежд – если так пойдет дальше, скоро он сможет говорить, как все!
И только потом сообразил, что хитрый Впалыч ушел от ответа.
Счастливая Кошка бежала по школе. Жизнь налаживалась. Класс гудел и обсуждал нового классного руководителя, а Юле обсуждать было нечего. Она точно знала, что теперь все будет хорошо! Она даже не треснула Дениса под дых, когда он схватил ее за локоть.
– У меня есть ключ от радиоузла, – сказал он.
И, окрыленный успехом, сжал ее руку.
Кошка поморщилась, но любопытство пересилило. Руку она выдрала, однако пошла за Денисом.
Радиоузел оказался за дверью со старым амбарным замком. Судя по заржавевшему виду, его не открывали уже лет десять. Денис долго возился с ключом, наконец с большим трудом провернул его, и дверь открылась.
В заваленной вещами каморке даже не перегорела лампочка. Но она была здесь, похоже, самым ценным предметом.
– О-о-о-о! – выдохнул Денис. – Музей антикварной техники?
– Что это? – спросила Юля, тыкая пальцем в большой чемодан.
– Магнитофон. Бобинный, – ответил Денис. – Отец до сих пор такой в гараже хранит.
Он добрался до пульта и с интересом щелкал кнопками.
– Работает, – хмыкнул он. – Нужно только проверить, есть ли динамики в коридорах. А сюда, к микрофону, можно и компьютер поставить, чтобы звук транслировать.
– Отлично! – воскликнула Кошка. – Следующий флешмоб замутим сразу на нескольких площадках! И пора уже звонить на телек, пусть приезжают снимать. Пошли отсюда!
Но Денис никуда уходить не собирался, он с хитрым видом рассматривал потолок, а потом, всплеснув руками, заявил:
– Ключ потерялся! И вообще, кто-то обещал меня поцеловать.
– Анечка обещала, – отрезала Юля. – Если не откроешь, я выломаю дверь.
Но Денис угрозе не внял, он сдул пыль со стола и уселся на него, всем своим видом демонстрируя, что никуда уходить не собирается.
– Ну что ты за человек такой, а? – спросил он вкрадчивым голосом. – Сколько можно за тобой бегать?
– А не нужно за мной бегать! – отчеканила Кошка. – Был бы поумнее, давно бы это понял!
– Вот только не надо меня динамить! – сузил глаза Денис. – Поломалась – и хватит!
Он вдруг интимно наклонился к ней и сказал голосом, явно подслушанным в каком-то дешевом сериале:
