Повсюду были окна, широкие, залитые солнцем.
– Если они помнили о моем происхождении, – отметил Фаэтон, – неудивительно, что они перепугались, когда я купил совершенно неуязвимый корабль и набил его антиматерией. Но неужели они не могут отличить реальность от фантазии?
На ступенях лестницы Фаэтон остановился, взял Гелия за руку и притянул его поближе к себе. Гелий посмотрел на Фаэтона и впервые с любопытством заметил страх в его глазах.
– Быстро ответь мне. Дафна знает об этом? В течение всей нашей жизни она называла меня героем, но так и не полюбила меня. Из-за этого?
– Сомневаюсь, что она знает. Дафна рождена от обычных родителей, естественным способом, по старинке. Она росла в школе Примитивистов, у которых даже не было реинкарнации, а в шестнадцать лет она сбежала от них и присоединилась к Чародеям Каталептической нейромантической школы. Произошло все это не так уж давно, вряд ли она вообще когда-нибудь слышала о купритах.
Фаэтон облегченно вздохнул и выпустил руку Гелия.
Они спустились вниз, прошли по просторному вестибюлю. Их шаги гулко отдавались в отделанном мрамором помещении.
– Отец, почему вы отказались от своей мечты? – спросил Фаэтон. – Вы же знаете, что нашему Солнцу отмерено совсем немного времени.
– Не так уж мало, благодаря моим усилиям.
– Но все равно не бесконечность. Мы не можем вечно жить в одной небольшой системе. Наверное, из- за того, что ты увидел себя во мне? Воина-колониста, который убил Землю. Это ведь была экстраполяция тебя самого? И она тебя испугала?
Гелий не стал отвечать на вопрос.
– Сейчас подобные технологии стали намного лучше. Гораздо меньше приходится выдумывать.
Они прошли вдоль ряда белоснежных скафандров. В конце коридора находились высокие дубовые двустворчатые двери, на которых была вырезана открытая книга с письменами и цепом поверх, а под ней Грааль, из которого бьет фонтан – эмблема колледжа Наставников. Раньше этой двери здесь не было, версия Гелия включила зал судебных заседаний в интерьер поместья прямо сейчас. Из-за двери был слышен гул голосов.
– Отец, тебе нечего бояться. Мечта завоевать звезды по-прежнему прекрасна и благородна. И несмотря ни на что, я прав. Моя мечта – мечта настоящая.
Гелий остановился и, глядя на дверь, произнес:
– Возможно. Но сейчас эта мечта должна умереть, как и ты. Дафна Прайм безвозвратно ушла от нас, Дафна Терциус, которая любит тебя, не видит смысла жить дальше, она пожертвовала своей карьерой, чтобы просить за тебя. И сам я вот-вот потеряю сына, как раз в тот момент, когда меня объявили пэром и у меня появилась возможность стать центром внимания на предстоящей Трансцендентальности. Моя жизнь тоже разрушена. – Он печально улыбнулся. – Кто это сказал: «Бесконечная жизнь несет с собой бесконечную боль»?
Фаэтон догадался, что Гелий вспомнил Гиацинта Септимуса, своего давно потерянного друга.
– Это сказал Ао Энвир. «О независимости машин», – ответил Фаэтон. Ему не хотелось исправлять неточность в цитате. И с вымученной улыбкой продолжал: – Я не собираюсь умирать, отец. Даже если никто не захочет продавать мне еду и воду, подкладка моего костюма может производить…
– Орфей Утверждающий стер твои дополнительные жизни. Тебя больше нет в Ментальности.
– Что?..
– Прочти обобщенный текст и особые условия договора с твоим банком. Они обязаны уничтожить дополнительные жизни всякого, кто попадет под бойкот Наставников. Это стандартный пункт всех контрактов Орфея. Именно Орфей дал Наставникам их социальное влияние.
Фаэтон открыл было рот, чтобы возразить. Софотеки, бесконечно мудрые софотеки не позволят ему просто так умереть!
Но, подумав, промолчал. Он и так знал, что может подсказать софотекам их логика. Не Фаэтон изобрел систему ноуменальной записи. Ее изобрел Орфей. Поэтому она принадлежит только Орфею, а он может распоряжаться своей собственностью так, как посчитает нужным, в миролюбивых целях, не нарушая закон. Его нельзя заставить силой. Он не станет предоставлять услуги, или свою собственность, или дело своей жизни кому-то, с кем не желает иметь дела.
Фаэтон добровольно подписал контракт.
– Так что с этого момента ты больше не бессмертный.
Фаэтона начала обволакивать пелена ужаса.
– Но ведь Наставники еще не отправили свое официальное постановление…
– Неважно. Мономаркос, твой поверенный, подписал от твоего имени признание вины, разве ты не помнишь? Ты сам отказался от права на апелляцию. Больше не будет слушаний дела. Сегодняшняя встреча – всего лишь уведомление.
– Если они рассчитывают, что я просто лягу и умру, они здорово ошибаются!
– Именно этого они и ожидают. И они не ошибаются.
– Некоторым людям удается пережить изгнание.
– Возможно… в романах. Даже Ландквиста сослали всего лишь на шестьсот лет. Твое же изгнание – пожизненное. Ты можешь, конечно, воспользоваться наномашинами в клетках твоего организма, они будут заживлять раны и возвращать молодость. Но они черпают энергию от изотопных отходов больших атомов, находящихся в основании их спиральных цепочек. Никто не захочет продать тебе живую воду, чтобы
