брат все еще не соглашался даже подойти к животным.
— Может быть, не стоит его сюда приводить? — робко предположила Женя, когда женщина приехала за детьми после очередной репетиции.
— Почему вы так думаете? — изумленно поинтересовалась та.
— Никита здесь уже месяц, а никакого прогресса я не вижу.
— Всего месяц, — с нажимом произнесла женщина. — Терпение и труд… Скоро к вам других детей начнут водить. Думаете, с ними легче будет?
Женя не призналась, но она действительно так думала. И оказалась права. С остальными посетителями, которых начали приводить на сеансы плавания к дельфинам, на самом деле не возникало больших проблем. Директор реабилитационного центра порекомендовала Жене хороших психологов, которые помогали своим подопечным плавно перейти от общения с собаками к работе с дельфинами. Да, заметного прогресса в состоянии детей Женя пока не наблюдала, но каждый ребенок — а степень аутизма некоторых значительно выше, чем у брата Вероники, — охотно шел на контакт с животными и получал очевидное удовольствие от общения с ними. Мальчик же по-прежнему оставался безучастным к происходящему и, как ни старалась сестра вовлечь его в процесс, — сопротивлялся: выдергивал руку, отворачивался, пересаживался повыше и подальше.
Женю такое положение вещей не устраивает: ни как хорошего человека, ни как чувствительную женщину, ни как руководителя нового проекта. Она видит, что ее актриса, на игре которой держится все будущее представление, переживает за брата. Женя не может позволить девочке нервничать и срывать шоу, она сама подходит к одиноко сидящему в отдалении ребенку, решительно протягивает руку:
— Пойдем, Никита! Поплаваешь с сестрой.
Мальчик мотает головой.
— Смотри, все детки довольны. Тебе тоже понравится.
— Нет. — Голос у ребенка твердый, твердый и взгляд.
— Почему ты не хочешь? Здесь же все условия для того, чтобы здорово проводить время.
— Нет.
— Как же нет? Ты только посмотри! — Женя оглядывается и обводит рукой бассейн. В отдельном загоне из стороны в сторону беспокойно плавает белуха, у воды Вероника под руководством тренера учится правильно бросать мяч тюленю, а в воде вместе с мамой плавает с афалиной пятилетний Дениска. Мама надеется, что сеансы помогут сыну заговорить. Женя же сейчас мечтает о том, что маленький упрямец сдвинется наконец с места.
— Разве здесь чего-то не хватает? — ласково спрашивает она.
— Не хватает.
«Так. Это уже кое-что».
— Чего же?
— Артема, — говорит мальчик и отводит глаза, а Женя почему-то удивляется тому, как раскатисто и громко произносит он в этом имени букву «р».
Она отходит от ребенка. Это сражение она проиграла, но всю битву отдавать не собирается, поэтому и забывает о тактичности, поэтому и не думает об условностях, когда вечером того же дня спрашивает у симпатичной белокурой женщины:
— А кто такой Артем?
26
Людям нередко приходится сожалеть об импульсивных поступках. Необдуманные решения часто влекут за собой непредвиденные и не самые благоприятные последствия. Изменения, произошедшие в Юлиной жизни, после того как из успешной, деловой, обаятельной женщины — матери очаровательной, смышленой девочки, она превратилась в человека, обремененного заботами о больном ребенке, благоприятными назвать было сложно. Но и жалости к себе Юля не испытывала никакой. Жалость чувствовала она только к мальчику, которого судьба не просто заставила пережить уже не единственное предательство взрослых, но и «наградила» недугом, с которым им теперь предстояло бороться вместе. Иногда, несмотря на все прочитанное об аутизме, Юле казалось, что ребенок не родился с этой болезнью, а приобрел ее специально для того, чтобы оправдать свое желание отгородиться от мира, который обошелся с ним так жестоко. Конечно, она была не права. Врачи (все, как один) утверждали, что так не бывает, и приходилось им верить, но все же, сталкиваясь с очередным проявлением агрессии, с нежеланием идти на контакт, с настойчивым упрямством в совершении одних и тех же действий, видела Юля скрытую месть затравленного, обиженного и испуганного зверька. Иногда преодолеть животный страх не удается, но, к счастью, в большинстве случаев это возможно. Юля обошла десятки специалистов, посетила множество консультаций и показала мальчика самым лучшим врачам. И все же, несмотря на все рекомендации и прогнозы (иной раз вовсе не радужные, другой — куда более оптимистичные), верила она, что помимо пилюль, терапии и упражнений существует и еще одно средство, зачастую оказывающее самое благотворное влияние на больного: материнская любовь и человеческое тепло. «Доброе слово и кошке приятно», а кошка, по мнению Юли, соображает гораздо меньше человека, пусть даже и со своеобразной психикой.
Решение, принятое девушкой, оказалось, безусловно, спонтанным, но все действия, последовавшие за ним, были уже хорошо продуманы и спланированы. Юле пришлось пожертвовать несколькими рабочими проектами, тем немногим свободным временем, которым она еще располагала, и даже общением с Вероникой. И сначала эта последняя жертва воспринималась родителями девушки неоднозначно. Не могли они принять и понять поступок дочери и осознать мотивы, которые подвигли ее возложить на свои хрупкие плечи такую тяжелую, практически непосильную ношу. Тяжело им было отрешиться от мысли, что довесок в виде ребенка, к сожалению, может стать препятствием к обретению личного счастья, а уж дополнение из двух ребят, один из которых еще и требует особого обращения, казалось непреодолимой преградой между Юлей и мужчиной, которого она могла однажды встретить. Не хотели родители смириться и с тем, что их любимица-внучка, и так лишенная достаточного внимания матери из-за ее постоянной занятости, теперь и вовсе оказалась отодвинута на второй план не просто на неделю, на две, на месяц, а на длительный и совершенно неопределенный срок. В семьях больной ребенок всегда получает большую порцию заботы и любви, но недуги эти временные, да и болеют дети попеременно. В данном же случае никто не гарантировал, что Юле удастся справиться с особенностями этого мальчика, которого ей вздумалось усыновить. Родители девушки вовсе не были черствыми, циничными или лишенными душевности людьми. Скорее наоборот, они очень любили и дочку свою, и внучку, и очень жалели обеих. Но по прошествии времени, наблюдая за тем, как трудится Юля, не покладая рук, как отчаянно хочет помочь несчастному ребенку, они приняли ее решение и постарались помочь. Помощь эта заключалась в предложении, от которого Юля сначала отказалась. Они хотели забрать к себе на какое-то время Веронику, чтобы дочь перестала метаться между двумя детьми и, возможно, таким образом смогла бы быстрее поставить на ноги Никиту.
Юле казалось неправильным, нелепым отпускать от себя дочь, которая хоть и была здоровой, но все же еще маленькой, несмышленой и отчаянно нуждающейся в материнской любви. Но, каким бы тяжелым, странным и даже аморальным ни представлялся ей такой способ решения своих проблем, пришлось им воспользоваться: слишком сложно стало совмещать заботы о двух малышах с работой, количество которой хоть и пришлось сократить ровно настолько, насколько это было необходимо, чтобы не испытывать нужду, но совсем вырывать эту страницу из своей жизни она не могла и не хотела. И если Юля имела возможность избавить себя от ежедневного посещения объектов и большую часть времени работать, не выходя из дома, а на встречи с клиентами приезжать с одним ребенком, то таскать с собой двоих детей было бы по меньшей мере некорректно. В конце концов она приняла вынужденное решение и позволила родителям увезти
