— Был в тюрьме. Не в настоящей, законной тюрьме, но как в России. Солдаты, не охранники. «Обеспечивающий арест»,[13] так они называли это. Волшебник бросил меня туда. Но волшебник из старых времен, и он не понимает современную конституционную систему прав и обязанностей закона, не то, что я, потому что мне пришлось ее выучить для получения гражданства. Я признался, понимаете.
— Я убил Галена Уэйлока.
— Но его убили не на федеральной территории. Это не подпадает под федеральный закон.
— Как и со мной; я из парковой полиции. Преступления на территории парка — федеральная земля. Федеральная земля — федеральный случай. Но у меня нет полномочий расследовать преступления за пределами парков, правда? Так и с ними.
— Волшебник думал, что все, как в старые времена. Он думал, что его друзья могут бросить меня в тюрьму, ну, как какой-нибудь король может бросить в тюрьму кого хочет. Без объяснений. Без ордера на арест. Не тут-то было! Только не в Америке. Возможно, волшебника не было в этот день. Возможно, его друзья ошиблись или не были так загипнотизированы, как он думал. Всякий может ошибиться. И они послали меня в настоящую тюрьму.
— Но в настоящей тюрьме у меня есть права. Например, право на адвоката. Но у меня нет адвоката. Я мог позвонить только один раз; и единственный знакомый адвокат — отец Венди, который не существует. Я позвонил ей домой и оставил сообщение этому выдуманному адвокату.
— На следующий день они исправили ошибку; появились федеральные люди, чтобы забрать меня обратно. Федеральный случай, очень секретно, высший уровень. У них даже были бумаги, говорящие, что они могут забрать меня. Бумаги с подписью. В трех экземплярах.
— Ну я и ударил надзирателя ножкой от кровати. Быть может он думал, что кровать слишком тяжелая и невозможно оторвать ее от пола. Но ошибся. Я думаю, что убил его. Может быть нет. Я думал, что они застрелят меня. Я и пытался, чтобы меня застрелили.
— Они перевели меня в тюрьму строгого режима. Совсем другое место. Всюду решетки. Красная тюрьма. Быть может опять ошибка. Или волшебнику стало на меня наплевать.
— Там был тренажерный зал. Я занимался. Сделал себя еще сильнее. Другие заключенные — они были плохими людьми. Одному сломал пальцы, пять пальцев, когда он сказал, что я должен стать его женщиной; после чего они от меня отстали.
— Там было и телевидение. Я мог видеть вещи по телевизору. Князья Бури. Кэлпи, тошнотворные и убивающие. Ледяные гиганты. Огненные гиганты. Моя ошибка. Так много людей умерло. Все из-за моей ошибки.
— И никто другой не может их видеть. Все называют меня сумасшедшим.
— И тут надзиратели начали переставать меня видеть. Иногда они оставляли меня в камере во время обеда, или оставляли в тренажерном зале, когда было уже время уходить.
— А новости говорили, что ураган убил множество людей, тысячи остались без крова и без еды, каждый день умирало множество людей.
— Настал мой день рождения. И я решил убить себя.
— Я повесился на перекрученных штанинах, прикрепленных к лампочке. Было настолько низко, что я не мог спрыгнуть оттуда, так что я повис и начал душить сам себя. Перед глазами все помутнело. Я видел только темноту.
— А потом я увидел свет, окруженный кругом света. Как луна в вечернем тумане, и серебряное кольцо вокруг. Свет лился из очень маленьких пальчиков самой прекрасной женщины, которую я видел в своей жизни, она вошла в камеру, ее башмачки бесшумно ступали по полу. Ветер шевелил ее волосы и длинные, зеленые и серебряные юбки. Ее волосы были черны как полночь. Длинные, до колен. Глаза зеленые, как у кота. Ветер больше не шевелил ничего. Совершенно беззвучный ветер. Она несла эльфийский светильник, который я уже видел.
— Она заговорила. Ее голос лился как серебряный поток. Как музыка. Я ужасно испугался ее.
— «Есть надежда», сказала она. «Всегда есть надежда».
— Я сказал ей, что не вижу надежды. Возможно, что я только подумал, что сказал, потому что, знаете ли, я был в шоке.
— «Всегда есть звезды», сказала она, «хотя днем ты не в состоянии их увидеть. И они больше и старше, чем этот мир и все его тревоги».
— «Что мне звезды», сказал я. «Как они могут помочь мне?»
— Она улыбнулась, так ласково. «И ты, моряк, можешь промолвить такое? Ты не видишь мою звезду, но она есть. И она безопасно проведет тебя в порт. Домой, к твоей жене, если ты разрешишь ей. Но ты должен поднять глаза к небу, если хочешь увидеть ее. Мой муж придет и спасет тебя, но он шагает через мир людей, а не мчится со скоростью сна». И она поглядела на меня через прутья клетки, а ее светильник сиял как звезда.
— Я сказал ей, что моя жена никогда не простит меня.
— Она опять засмеялась и сказала. «Если ты убьешь себя, она никогда не заговорит с тобой».
— «Но я убил человека».
— И тут она сказала, что смерти нет.
— Так что я поднял руки и порвал веревку, привязанную к держателю лампы. Я упал на пол и опять задышал. Я опять стал видеть. Она исчезла.
— Я рассказал эту историю соседу по камере. А он рассказал мне, что есть человек, который ненавидит зло. Невидимый человек, и он может замутить сознание человека. Его боятся все преступники. Есть множество историй про этого человека, но все они глупые детские сказки. Там он вроде героя комиксов, ну, вы понимаете? Сокамерник сказал, что человек тьмы придет ко мне в полночь.
— Когда мы слушали мессу, я спросил об этом человеке остальных. Они со страхом поглядели на меня. «Ты сумасшедший», сказал один из них. «Только сумасшедшие слышат рассказы о нем, и никто другой».
— И той же ночью черная тень влилась в дверь камеры. Длинный черный плащ, черная шляпа, лицо скрыто шарфом. Но его глаза. Они пронзают вещи как ножи. Как глаза гения. Как глаза судьи во время заседания суда. Как глаза короля!
V
Ворон повернулся на койке и вскочил. Его сокамерник, лежавший на кровати над ним, даже не пошевелился, и продолжал спать, широко разинув рот; в мутном свете, льющимся из коридора, его седеющие щеки казались впалыми и бледными. Похоже он не слышал, как человек заговорил.
— Конечно я вижу тебя, — ответил Ворон человеку в черном. Поднялась рука в черной перчатке. На ее безымянном пальце холодным огнем сверкнула точка, более красная, чем кровь, более красная, чем планета Марс ночью. Это был алый опал.
— Тогда ты зашел дальше, чем я предполагал, — сказал черный человек. — Мы должны забрать тебя отсюда.
Человек достал из-под плаща моток проволоки и «крокодилами» присоединил один конец к двери камеры, а второй к стене. Потом вынул то, что выглядело как тонкий металлический инструмент, выкрашенный в матово-черный свет. Он вставил инструмент в замок, последовал щелчок.
Дверь открылась так широко, как только позволяла проволока.
— Вперед!
— Но я преступник. Убийца. Мое место в клетке.
— Гален Уэйлок жив.
— Что?
— Он под заклинанием. Ты можешь спасти его. И можешь спасти тебя. Вперед. У меня совсем нет времени.
