— Что ж, ругай, — поэтесса потупила глаза.
— А за что ругать?
— За пессимизм.
— Что ты, такие светлые стихи. Особенно концовка. Все наши павшие воины подписались бы. Пройдут века, а миллионы этих угасших звёзд будут ещё светить людям… Пошли Ахмету.
— Ты скажешь, — по лицу Лейлы словно прошла тень от облака. — Он даже не знает, что я пишу стихи. Не ожидала, что тебе понравится. Ты же поняла, что это за любимая звезда.
— Поняла. Твой идеал, к сожалению, недостижимый. И Ахмет поймёт правильно.
Лейла покачала головой и вздохнула.
— Пошли, пошли, — настаивала я. — Он, по-моему, ревновать тебя к прошлому не будет, это было бы глупо.
— Спасибо за добрые слова, — Лейла поцеловала меня в щёку. — Пора на аэродром.
Полёты у нас начинались рано, в пять часов вечера уже темнело.
Стихотворение, которое я прочитала, — последнее, написанное Лейлой. Свет угасшей звезды…
Наступила ненастная, ветреная ночь. Мы бомбили железнодорожную станцию Носельск, расположенную севернее Варшавы. Много там было у немцев зениток, прожекторов, но нам не привыкать.
Лейла и штурман эскадрильи Руфа Гашева готовились к третьему вылету. После них должны стартовать Марина Чечнева — Саша Акимова, потом мы с Валей.
Настроение у Лейлы приподнятое. Увидев меня в кабине, она улыбнулась, помахала рукой. Поговорила о чём-то с Чечневой, рассмеялась, толкнула её в плечо и побежала к своему самолёту.
— Наверно, письмо получила, — сказала Валя. — Первый раз вижу её такой весёлой на старте.
Если бы я верила в приметы, подумала бы — не к добру. Но у меня у самой поднялось настроение.
— Ты знаешь, что Лейла пишет стихи? — спросила я у своего штурмана.
— Первый раз слышу. Помнишь что-нибудь? Прочитай.
— Она пишет на татарском языке.
— Это неважно. Очень интересно послушать.
Я прочитала последнее стихотворение Лейлы, не думая о том, что оно окажется пророческим. Пересказала содержание.
— Лучи угасшей звезды, — повторила Валя. — Очень хорошие стихи. Она сама, как звёздочка, вся светится. А ты сама пишешь, признайся?
— Нет, — рассмеялась я. — Если начну писать, в полку не останется ни одной обыкновенной читательницы.
Лейла и Руфа улетели.
Они отбомбились, обстрел был жестоким. Руфа увидела, что по правой нижней плоскости ползёт огненная змейка.
— Лейла, видишь?
— Вижу…
Сбить пламя не удалось, оно перекинулось на верхнюю плоскость и осветило край чёрной тучи, которая проплывала мимо. Самолёт, теряя высоту, летел к линии фронта.
«Дотянем или нет? — подумала Руфа, вглядываясь в ночную темень. Вспомнила, как в мае 1943 года над Кубанью у них заглох мотор. Пришлось совершить вынужденную посадку в лесу, на вражеской территории. Лишь на третьи сутки вышли к своим.
— Через минуту — линия фронта, — доложила Руфа. — Будем прыгать. Приготовься, — спокойно сказала Лейла, словно им предстояло совершить учебные прыжки с парашютом.
Пламя подбиралось к кабинам, лица девушек обдавало жаром, перехватывало дыхание.
— Вылезай, Руфа! — крикнула Лейла. — Быстро! Прыгай!
Она управляла самолётом, прижавшись к левой стенке кабины, её комбинезон уже дымился. Руфа вылезла, встала на горящую плоскость, спросила: — А ты?!
Лейла тряхнула головой, выбралась на другое крыло, протянула руку. Руфа судорожно пожала её, и в этот миг горячая волна сбросила её в чёрную, холодную бездну. Она дёрнула за кольцо, но парашют почему-то не раскрылся. «Разобьюсь, — мелькнула тоскливая мысль, — Прощай…» Ещё раз рванула кольцо и почувствовала сильный толчок. Не успела опомниться — земля…
Расчёт Лейлы был точным. Самолёт, охваченный пламенем, камнем рухнул вниз, промедли они чуть- чуть, не успели бы выбраться из кабин. А если бы прыгнули секундами раньше, приземлились бы на вражеской территории.
И наши бойцы на передовой, и немцы следили за горящим самолётом. Видели, как два белых купола опустились на нейтральную полосу. Она была заминирована, её ширина 300 метров.
Пылающий самолёт освещал местность, гитлеровцы открыли огонь из пулемётов и автоматов. На помощь девушкам немедленно отправились две группы наших бойцов.
Руфа отстегнула парашют, отползла в сторону, сняла очки. Разглядела воронку и укрылась в ней. Унтов на ногах не было, сорвались, когда раскрылся парашют, но холода она не чувствовала. Вынула пистолет. Над головой свистели пули, они летели, как ей показалось, со всех сторон. Куда ползти? Никаких ориентиров, в небе ни одной звёздочки. Где Лейла? Как хорошо им было вместе, там, в кубанских плавнях…
«Наверху дул восточный ветер… Нас могло отнести к немцам. Надо успокоиться и как-то сориентироваться, это сейчас главное».
Глаза освоились с темнотой, и Руфа разглядела вдали луч приводного прожектора. Определив по
