— Есть люди, которые не могут жить на том месте, с которым связаны плохие воспоминания.
— Моя жена давно умерла, а я вот живу в ее доме. Простите, а вы не знаете, кто убил мсье Дюмолена?
— А вы?
Садовник отрицательно покачал головой, глядя на мыски своих ботинок.
— Если бы я знал, я бы сказал инспектору Рандо.
— То же сделал бы и я, мсье Мейер.
— А как вы думаете, найдут?
— Мсье Рандо выглядит так, будто он уже идет по следу.
— Дай Бог, — вздохнул садовник.
Маккинсли быстро вошел в виллу, переоделся и постучал в комнату Луизы.
— Вода для купания приготовлена, — крикнул он через дверь.
— Сейчас, — ответила Луиза, не отпирая двери.
Режиссер забросил за спину сумку с принадлежностями для подводного плавания. Потом он подался на кухню. Агнесс с улыбкой приветствовала его.
— Все в порядке, — сказала она, многозначительно взглянув на Маккинсли.
Режиссер поднял вверх большой палец, давая понять, что все будет хорошо.
— Как только я позвоню — тогда, — весело сказал он. — Запомните.
Агнесс приложила палец к губам. В кухню вошла молодая Анни. Увидев Маккинсли, она сделалась серьезной и вежливо поклонилась ему.
— У вас уже можно убирать?
— Да, я ухожу купаться.
Луиза ждала его у виллы, они вместе сбежали к берегу.
Когда Маккинсли в шортах и рубашке с короткими рукавами возвратился с купания, инспектор Рандо ожидал в его комнате.
— Ранняя вы пташка, — сказал Рандо.
Маккинсли посмотрел на часы.
— Уже половина десятого. Морские купания приятны только по утрам.
— Вы занимаетесь по утрам не только плавательным спортом. Прогулки на автомобиле — тоже приятное развлечение. Вы проехали мимо меня с такой скоростью, что у меня, как имеющего отношение к безопасности, возникла боязнь за вашу жизнь.
— Я должен уплатить штраф?
Рандо встал и принялся ходить по комнате.
— Я часто вижу вас вместе с Луизой Сейян.
— Меня эта девушка интересует.
— А знаете, меня — тоже, — Рандо задержался у окна.
— Я ревную.
— Не удивительно. Оригинальная девушка.
— С такой оценкой я согласен.
— Знаете ли вы, — Рандо внезапно обернулся и встал лицом к лицу с режиссером, — что мадемуазель Луиза не имеет алиби до сих пор?
— Знаю.
— Селестина Лепер составляла ей компанию до одиннадцати вечера. В это время они поссорились у рынка. Селестина пошла к Пуассиньяку, а Луиза встретила вас только в половине двенадцатого в сквере Вольтера.
— Все правильно.
— Очень приятно. Но вы должны согласиться со мной — сидеть в этот час в сквере — занятие весьма оригинальное. Тем более, что дождь собирался.
— Я сам люблю бродить по ночам.
— Для молоденьких девушек это занятие сопряжено с большим риском.
— Вы хорошо знаете жизнь! — сказал Маккинсли с еле уловимой нотой насмешки. Рандо сделал вид, что не заметил.
— У мадемуазель Луизы была большая любовь. Сильная и бурная. Настолько сильная, что она решила однажды убежать от Дюмоленов и навсегда соединиться с любимым.
— Ну и ну, — покачал головой Маккинсли.
— Естественно, Шарль Дюмолен, заботившийся не только о своей воспитаннице, но и о своей репутации, на эту любовь не смотрел снисходительно. Дело часто доходило до ссор, особенно если принять во внимание, что кандидат в зятья Дюмолена хотел как можно скорее завладеть интересующей его женщиной и имуществом, которое хотел получить в качестве приданого.
Маккинсли сел и охватил руками колено. Он внимательно слушал инспектора.
— В день, когда произошло убийство Дюмолена, а произошло оно, как мы знаем, между одиннадцатью и двенадцатью ночи, у мадемуазель Луизы с ее опекуном был громкий разговор. Потом мадемуазель Луиза повторила точно такой же разговор со своим, извините за выражение, женихом. У мадемуазель Луизы нет алиби на этот коротенький период в полчаса, от того времени, когда она рассталась с Селестиной, до того, когда она встретила вас. Вы понимаете, что при столь малых расстояниях, какие характерны для этого городка, полчаса вполне можно считать за час, в течение которого можно сделать все, что угодно, особенно если заранее все обдумать.
— Я очень внимательно слежу за вашими рассуждениями, — сказал Маккинсли, — но меня кроме всего интересует рукопись.
— Рукопись! Однажды, а точнее — в понедельник, Шарль Дюмолен, беседуя с вами за обедом о будущем сценарии, заявил, что он срисует один из персонажей с Луизы. Девушка, не желая становиться объектом насмешек и домыслов обывателей и заметив рукопись на столе, стала похитительницей.
Маккинсли вскочил со стула и воскликнул:
— Браво! Еще никогда не были мы так близки к разгадке таинственного убийства. А что же потом случилось с рукописью? Ведь что-то же должно было с ней произойти. Вы проверили комнату Луизы?
— Разумеется. Там ничего не обнаружено.
— Она могла ее бросить в море. Но я прошелся по всему дну вдоль усадьбы Дюмолена и на расстоянии броска от берега ничего не обнаружил.
— Мадемуазель Луиза занимается подводным плаванием давно. Она могла занести рукопись достаточно далеко и зарыть в песке.
— Со дня убийства Дюмолена Луиза не купалась без меня. Я считал, что будет лучше, если я всегда буду ее сопровождать. Может, она ее сожгла?
Рандо усмехнулся.
— Вы плохого мнения о нас, мистер Маккинсли.
— И все же иногда преступники совершают такие ошибки, а полиция, считая их специалистами более опытными, нежели они есть на самом деле, попросту проходит мимо простейших явлений.
— В таком случае я могу вас успокоить…
— Очень буду этому рад и слушаю вас с огромным вниманием.
— Не сожгла. Хотя бы потому, что на вилле Дюмолена, как вы сами видите, центральное отопление.
— Но остается еще кухня. В кухонной печи, которая постоянно топится, нелегко отыскать следы сожженной бумаги.
— Мистер Маккинсли, я ценю ваш юмор и вашу великолепную форму, но тут вы впадаете в крайность.
— Сдаюсь. Вы правы.
Рандо покачался на каблуках и иронически улыбнулся. Он хотел что-то сказать, но тут раздался стук в дверь. В комнату вошла служанка Анни с пиджаком Маккинсли в руках.
— Вот, принесла. Он был весь в пыли.
