Пуля на закуску

брата, уносился в холодный ноябрьский воздух, и я сказала этому пистолету:

«Ничего не дал ты мне, кроме скорби».

Стук поставленной Вайлем кружки вернул меня к настоящему.

— О чем ты сейчас думаешь? — спросил он. Я посмотрела на него внимательно:

— Задумалась, всегда ли правильно держать свое слово.

— Да.

Он ответил так быстро, что я опешила — будто я что-то подбросила и не успела поймать, как оно на меня свалилось.

— Да брось! — возразил Коул. — Не всегда.

— Всегда, — убежденно повторил Вайль. — Это одна из причин, Жасмин, по которым я сделал тебя своим авхаром. Обещание — это священные узы, которые нельзя разрывать.

— Говоришь, как третьеклассник, — сказал Бергман, поправляя очки, будто поверить не мог своим глазам.

Вайль издал раздраженный звук, свойственный только ему — будто пыхтение, но более мужественный.

— Вполне возможно. Потому что дети знают, насколько важная вещь — доверие. Только когда взрослые их предадут многократно, они перестают надеяться, что когда-нибудь найдется кто-то, его достойный.

Вот в такие минуты я Вайля больше всего и люблю. Могла бы положить подбородок на руки и часами смотреть на него во время разговора. Обычно я не вижу движения за этим каменным фасадом статуи — разве что глаза меняют цвет от вихря эмоций, которые, подозреваю, он удерживает в себе с трудом. Но бывает, что эта маска дает трещину, и я вижу, насколько он считает важным не только быть человеком, но и быть хорошим человеком. Понимаю, назидательно до тошноты, но этому типу почти триста лет. Имеет право.

— Так в чем дело? — спросил он меня.

— Не знаю. Я думаю… в общем, я рада, что ты именно так чувствуешь. Мне легче тогда вспоминать об обещании, которое когда-то сдержала.

— Хорошо. А теперь расскажи, что я пропустил за день. Мы втроем изложили ему события. Я закончила такой фразой:

— Что-то тут интересное происходит. Есть о чем подумать. Сборщики-зомби никого из нас пальцем не тронули, только мешались под ногами у других сборщиков. Есть ли у Колдуна причины нам помогать?

— О да! — презрительно фыркнул Бергман. — Он ночами не спит, думает-гадает, как помочь нам его ликвидировать.

— Но…

— Я согласен с Бергманом, Жасмин, — вмешался Вайль. — Колдун хочет, чтобы нас не было. И это все.

Все, но…

Мне очень хотелось вытащить из кармана фотографию Колдуна, которую дал нам Пит, и в сотый раз в нее всмотреться. В ней меня что-то тоже беспокоило, но вслух я этого ни разу не сказала. Дэйв и его команда, наверное, медали получат за нахождение бесценных разведданных плюс еще номера сотового, перехват которого и привел в конце концов к данной операции. И медали будут заслуженные. Так кто ж я такая, чтобы говорить, что этот человек с проседью в бороде, с большими карими глазами, стоящий возле высокой зеленой двери и обнимающий жену и улыбающуюся дочь, мне напоминает моего милягу-соседа, мистера Ринальди, а не массового убийцу, которых я не одного видала? Я же первая готова советовать наивным никогда не судить по внешности. Ну ладно, с Колдуном все ясно.

— Хорошо, а что тогда с Магистратом? Зачем этот спектакль с участием Мэтта?

— Гипотеза, что это западня для Рауля, тебе не нравится? — спросила Кассандра.

В сочетании с гипотезой о зомби-сборщиках — не нравится, хотелось мне ответить. Но так как эту гипотезу уже отбросили, я только пожала плечами.

— Не понимаю, почему это важно, если ты уже нашла способ защитить себя от обнаружения, — сказал Вайль.

Да, но мне не слишком улыбается каждое утро мыть лоб святой водой под молитву. В смысле, мы с Богом… я так считаю, что мы во вполне приличных отношениях, но разговорами не злоупотребляем. Наверняка он каждый раз, когда слышит, как я молюсь, несколько охре… удивляется, скажем. Поэтому вот эти утренние крещения будут казаться — да, лицемерными. И неуместными. Мне как-то придется с этим разбираться.

Но явно не сейчас, потому что у Вайля были на уме другие вопросы.

— Расскажите мне про эту Ясновидицу, — попросил он.

Мы снова описали приход Сохейля и Зарсы. На сей раз я еще добавила свои впечатления, а Вайль внимательно слушал, иногда прикладываясь к своей кружке.

— Я должен навестить эту Зарсу, — решил он. — Она говорит по-английски?

Коул задумался. Кассандра бросила на меня взгляд, показывающий, что нам с ней вскоре надо будет побеседовать наедине.

— Здесь она по-английски не говорила, — ответил наконец Коул.

Вайль нахмурил брови. Видно было, как желание говорить с ясновидицей боролось с неприязнью к публичности. Победило желание.

— Тебе придется пойти со мной, Коул.

Я заставила себя разжать автоматически стиснувшиеся зубы, но пальцы сжались в кулаки.

— А мне что делать, пока вас не будет? — спросила я. Он пожал плечами:

— «Скорбь» чистить, например. А когда я вернусь, займемся прочими нашими делами.

Имеется в виду взять под наблюдение кафе, где, по сведениям покойного шакала-оборотня, Колдун будет отмечать завтра свой день рождения в тесной компании очень близких родственников-мужчин.

Очень хотелось возразить, но Кассандра так задвигала бровями, что я заставила себя промолчать.

— Ладно, — сказала я наконец и не удержалась от шпильки: — А пока вы будете на задании, что делать Кассандре и Бергману? Найдете для них что-нибудь интересное?

Вайль, предвкушающий уже погружение в глубины новых парапсихологических сил в поисках своих сыновей, был для таких уколов абсолютно неуязвим.

— Вообще-то да. Мне мысль о том, что среди нас есть экранировавший себя другой, кажется очень остроумной. Может, вы вдвоем могли бы попытаться этот щит убрать, или опустить, в общем, чтобы мы наконец могли показать пальцем на предателя наших партнеров.

Бергман, у которого аж пуговицы на рубашке засияли от Вайлева комплимента, просто подпрыгнул на стуле.

— Займемся прямо сейчас! — Он уже был на полпути к двери, когда обернулся к Кассандре: — Ты идешь?

— Конечно. — Она кивнула Коулу с Вайлем, посмотрела на меня многозначительно и так же многозначительно сказала: — Мы будем в женской спальне.

Вайль хлопнул Коула по плечу, будто они шли выпить пива. Эта неожиданная фамильярность после такой подозрительности и нескрываемой ревности вызвала у меня желание потребовать анализа ДНК — или рявкнуть: «Прекрати так странно вести себя!»

— Готов? — спросил Вайль.

— А нам там придется платить? — поинтересовался Коул. — Потому что я тут все деньги просадил в покер.

Врет. По меньшей мере по паре баксов он слупил со всех.

— А, да, компенсация, — ответил Вайль. — Я сейчас вернусь.

И он вышел из кухни. Чуть ли не вприпрыжку. Убедившись, что он уже не услышит, Коул зашептал:

— Вайль и жизнерадостность не сочетаются. Что-то мне жутковато.

Да и мне невесело. Потому что причины этой жизнерадостности не те.