25 февраля 2008 г.
От Виноградова:
Дима, можешь что-нибудь про двойные стандарты — в связи с Косово и вообще? Это можно и в виде фельетона. Паша.
П. Виноградову:
Попробую. Сроки и объем? Д. К.
1 марта 2008 г.
Блистательный Петербург должен блистать равномерно Фрагмент …если пролететь ночью над Петербургом в голубом вертолете, то окажется, что над центром города можно читать газету, не включая в салоне свет, а вот чуть в сторону — темно, как над стойбищем оленеводов после выплаты квартальной премии. А в некоторых наших дворах так и вообще полное военное затемнение. ‹…› Но дело в том, что новогодний Шанхай нам все равно по освещенности не переплюнуть, а основатель города Петр I вроде не оставлял нам завещаний о круглосуточных ассамблеях и нескончаемых фейерверках. Так надо ли в центральной части города устраивать потемкинские деревни и шанхайские кварталы? Как говорят в том же Китае, всё должно быть сообразно. И не следует в блистательном Петербурге нарушать законы физики, согласно которым свет должен распространяться во все стороны равномерно. Поэтому, если на Невском появится еще 19 тысяч лампочек, то неплохо ввернуть хотя бы по одной и в каждом темном дворе. Заявки на них стопками лежат в любой жилконторе.
Дмитрий Чернобуркин
(Невское время. 1.03.2007).
По нынешним законам власть может чихать на любой фельетон и сообщаемые в печати факты. А может и не чихать. Может на корню задавить любую публикацию — инструменты для этого есть. Странное название комитета в Смольном: «По печати и взаимодействию со средствами массовой информации» … Какое может быть взаимодействие между властью и газетой? Нет такого юридически значимого термина! «…по управлению средствами массовой информации» — это похоже на истину. Совсем недавно вывеска была, кажется, другая: «Комитет по печати и связям с общественностью». Остатки связей с общественностью смела новая метла.
5 марта 2008 г.
В «Литературной газете» вышел очередной «Невский проспект». Я дал в нем стихи Гены Григорьева и краткий очерк о нем Алексея Ахматова. У Гены при жизни вышла всего одна книга стихов «Алиби».
Этюд с предлогами Мы построим скоро сказочный дом С расписными потолками внутри. И, возможно, доживем до… Только вряд ли будем жить при… И, конечно же, не вдруг и не к нам В закрома посыплет манна с небес. Только мне ведь наплевать на… Я прекрасно обойдусь без… Погашу свои сухие глаза И пойму, как безнадежно я жив. И как пошло умирать за… Если даже состоишь в… И пока в руке не дрогнет перо, И пока не дрогнет сердце во мне, Буду петь я и писать про… Чтоб остаться навсегда вне… Поднимаешься и падаешь вниз, Как последний на земле снегопад. Но опять поют восставшие из… И горит моя звезда — над! Фронтовое письмо Каких только чудес на белом свете нету! Конверт о трех углах, обычный, фронтовой… Полвека, почитай, он провалялся где-то. И вот пришел с войны и лег передо мной. Наткнувшись на него среди макулатуры, Я понимал: читать чужие письма — грех. Но аккуратный штамп «Проверено цензурой» Как бы уже письмо приоткрывал для всех. Был цензор фронтовой рабом цензурных правил. И он (а вдруг письмо да попадет врагу!) Лишь первую строку нетронутой оставил Да пощадить решил последнюю строку. Я цензора сейчас не упрекну в бездушье. Он свято чтил свой долг, он знал свои права. Не зря же он письмо замазал жирной тушью. Наверно, были там и вредные слова. Писалось то письмо в окопе? на привале? И кто его писал — солдат ли? офицер? Какие сны его ночами донимали? О чем он помышлял во вражеском кольце? ………………..
Лишь «Здравствуй, жизнь моя!» — оставлено в начале.
И «Я люблю тебя!» оставлено в конце.
