РИТА. Это почему?
ФРЭНК. Вы не можете ехать — у вас на носу экзамены.
РИТА. Но у меня экзамены ещё до Рождества.
ФРЭНК. Да — но, вам же надо дождаться объявления результатов…
РИТА. Ладно. Всё равно никуда я не поеду.
ФРЭНК. Почему всё равно не поедете?
РИТА. Это только для них всё так просто. Сел в поезд и нет проблем. Я так не могу.
Тайгер его имя, этого полоумного. То есть на самом деле его зовут Тайсон, это они прозвали его Тайгером.
ФРЭНК
РИТА. То есть?
ФРЭНК. Ну, какой смысл во всей этой подготовке к экзаменам, коль скоро вы решили влюбиться и отправиться на юг Франции…
РИТА
ФРЭНК. Ну хорошо, тогда перестаньте нести всякую чепуху про мистера Тайсона.
РИТА. Да я и не думала о нём говорить.
Ну как?
ФРЭНК. Ну что вам сказать — не хуже всех остальных
РИТА. Честно?
ФРЭНК. Клянусь!
Картина третья
ФРЭНК. К чёрту — нет, пошли они всё!.. Что скажете, Рита!
РИТА. Это вы о ком?
ФРЭНК. Вы бы их тоже послали, правда, Рита? Вы бы им объяснили по буквам, куда им следует отправиться…
РИТА. Кому я должна это объяснять, Фрэнк?
ФРЭНК. Да-с — студенты — они на меня настучали!
На меня! Изволили написать жалобу — как вам это нравится, а? Они изволили написать жалобу, а между тем, это была лучшая лекция во всей моей жизни.
РИТА. Вы провалились?
ФРЭНК. Провалился? Я блистал! Даже два раза свалился с кафедры.
РИТА. Ну и что теперь, вас уволят?
ФРЭНК
Нет, это расценят как мелкий проступок, вот и всё. Вот если бы я грабанул университетскую кассу — тогда уж точно бы уволили… Они предложили мне отпуск — на год — или на десять лет — где-нибудь в Европе или в Америке. Я сказал, что мне бы больше подошла Австралия — но они не поняли…
РИТА. Слушайте, Фрэнк вы сошли с ума!
ФРЭНК. То есть, шизанулся, — совершенно с вами согласен.
РИТА. Даже если вам наплевать на себя, подумайте хоть о студентах!
ФРЭНК. А почему я, собственно, должен о них думать?
РИТА. Ну, наверное, не очень это красиво выглядит, если преподаватель сваливается с кафедры на глазах у всех?
ФРЭНК. Может, я и свалился, милочка, но я не переставал ни на минуту говорить, — и когда я поднялся, я тоже говорил — ни одного словечка не перепутал — так на что же они жалуются?
РИТА. Но, может, они это сделали для вашей же пользы?
ФРЭНК. А может, и потому, что они — всего лишь сброд трусливых самодовольных тупиц, которым плевать на поэзию, даже если вколачивать её им в голову палкой.
«Ассонанс — сказал я им — это неправильная рифма».
А они посмотрели на меня так, будто я осквернил усыпальницу Уильяма Вордсворта.
РИТА. Ну хорошо, Фрэнк, мы поговорим о моём сочинении про Блейка на следующей неделе, идёт?
ФРЭНК. А куда это вы собрались? Нет, извините, у нас урок.
РИТА. Но, Фрэнк, вы не можете проводить урок в таком состоянии. Давайте перенесём разговор о моём сочинении на следующую неделю.
ФРЭНК. Нет — никогда — прошу вас статься. Смотрите сюда — вот я уже трезв, как стёклышко!
Как стёклышко! Поехали…
Вы не можете уйти вот так. Нам надо поговорить о вашем сочинении про Блейка. Что это вы такое придумали, Рита?
РИТА. А что, что-нибудь не так?
ФРЭНК. Да вот, к примеру, пассаж, посвящённый стихотворению «Цветок», где вы утверждаете, что оно, оказывается, несёт мотив сексуальности.
РИТА. Но это же так и есть!
ФРЭНК. Неужели?