вопиюще недолжное поведение. Да. Именно вопиюще.
Как, впрочем, и пренебрегать делами. Едва утолив наскоро первый голод, Тхиа предъявил Наллену свою находку. То были не свитки, среди которых я его нашел, а стопка бумаг, подшитая книжечкой и переплетенная. Наллен заглянул в нее, пролистал пару страниц, присвистнул, вытянув губы толстенной трубочкой, разогнул книжку посередине и замер, впившись взглядом в искомое.
— Ну да, ну да, — бормотал он. — Этого и следовало ожидать... да, это подтверждает... это, безусловно, подтверждает... но до чего же все странно сошлось! Никогда не сталкивался с подобным убийством. Удивительная случайность.
— Так все же убийство или случайность? — поднял бровь Тхиа.
— Это как посмотреть, — развел руками Наллен. — Что здесь случайно, а что преднамеренно... да и намерений таких иначе как по самой дикой случайности не встретишь. Начать с того, что господин Кадеи при всех своих способностях интригана неимоверно глуп. Просто невероятное что-то. Нельзя иметь так мало мыслей. Батюшка ваш покойный не в пример его умнее... вот только ум у него очень уж особого свойства.
Наллен умолк и на мгновение потупился. Нелегко в глаза говорить сыну покойного неприятную правду о его отце... особенно если это действительно правда.
— Продолжайте, — чуть глуховато молвил Тхиа. — Я ведь об этом свойстве тоже небезызвестен.
— Да... — вздохнул Наллен. — Понимаю. Рука у господина Хелойя была тяжелая, ну и сам он человек нелегкий... да. Очень своеобразная личность. Необычайно властная. Беда в том, что, как и все властные по натуре создания, он совершенно не знал ни жизни, ни людей, даже самых близких. Хозяевам жизни некогда узнавать, что это за штука такая — они слишком заняты: они ею распоряжаются. Им некогда узнавать людей — они людьми повелевают. Приказывают, командуют, обтесывают, переделывают и все такое прочее...
А вот это тебе не худо бы запомнить, Дайр Кинтар! Командовать, обтесывать и переделывать — твоя повседневная работа, не так ли? Вот и запомни, что бывает, когда распоряжаются, не удосужившись узнать...
— И любой, кто прикинется послушным, обведет неглупого, в сущности, а то и умного хозяина жизни вокруг пальца. Властные натуры — народ ограниченный. Вот и получилось, что господин Кадеи — несусветный ведь дурак — провел вашего отца с легкостью. Господину Хелойя можно было скармливать любую чушь — лишь бы выглядела она должно и сообразно.
Тхиа кивнул.
— А чуши требовалось много, — продолжал Наллен. — Господин Кадеи нуждался в деньгах, в старинных манускриптах... да много в чем. Очень уж ему хотелось не только участвовать в заговоре, но и возглавлять его. Ума дядюшке на это все же недоставало...
— Как сказать, — зло фыркнул Тхиа. — Если припомнить остальных его соучастников, то дядюшка у них за мудреца сойдет!
— За пройдоху, — поправил Наллен, — а на одном пройдошестве во главе заговора все же ненадолго удержишься. И тут на свое счастье господин Кадеи откопал в семейных летописях сведения о сокровищах Черного короля. О короне в летописях не было ни словечка, но у дядюшки и без того голова пошла кругом.
— Представляю себе, — скривился Тхиа.
— Навряд ли, — возразил Наллен. — Представить себе ход мыслей кромешного дурака — задача, для умного человека непосильная. Во всяком разе, сокровища следовало извлечь. Покуда дядюшка ломал голову, изыскивая подходящий предлог, чтобы порыться на семейном кладбище, все прочие гиганты ума начали съезжаться в замок — ведь им тоже была обещана доля! А если господин Кадеи выкопает клад в одиночку, то весь себе и заграбастает. Кинет подельщикам жалкие крохи — и довольно с них. Одним словом, гости собрались в замке не на поминки, а задолго до похорон, даже до смерти господина Хелойя.
— Такая орава? — изумился я.
— Именно, — кивнул Наллен. — И не в том беда, что орава, а в том, что незваная. А главное, ни один из этих людей к числу обычных гостей этого дома не относился. С высоты положения Майона Хелойя, что полный дом золотарей и кожевенников назвать, что этих — разницы, почитай, никакой. Это даже для разумения господина Хелойя показалось странным. Поначалу дядюшка еще ухитрялся отговариваться... ну, а после не сумел. Есть все же предел благоглупостей, дальше которого даже и умный человек взбунтуется и потребует объяснений.
— И отец их потребовал, — дернул ртом Тхиа.
— Потребовал, — кивнул Наллен. — И не получил. Толковых, я имею в виду. К тому же дядюшка кое о чем во время разговора по своей врожденной дурости и трусости сболтнул, а кое о чем господин Хелойя и сам догадался. Он ведь и в самом деле был умен. Решающих доказательств у него не было, иначе мешкать бы он не стал, а расправился со всеми незваными гостями, да и с родственничком загребущим, без труда.
— Понимаю, — с горечью произнес Тхиа. — Рассаживать по темницам на основании одних только подозрений — это недолжное поведение.
— Увы, — вздохнул Наллен. — Однако он все же потребовал, чтобы дядюшка выметался прочь, а заодно и неуделков своих прихватил. Крутой разговор состоялся. Очень. Заговорщики были перепуганы насмерть: господин Хелойя пребывал в таком неистовом гневе, что мог их не только вышвырнуть, но и перебить.
— Пожалуй, — заметил Тхиа. — Схватить — нет, а просто поубивать под горячую руку... пожалуй.
— Дело было вечером, и господин Хелойя, как всегда, записывал события дня в свой дневник, — Наллен указал на книжечку. — Дядюшка перепугался вконец: а что, если глава рода Майонов заодно письмо королю напишет обо всяких там подозрительных странностях? Кстати, по этой последней записи судя, он и собирался. Выхода не было, оставалось только убить хозяина дома... заодно и повод порыться на кладбище появится — да тут и думать долго не о чем!
Тхиа передернуло от отвращения. Меня, признаться, тоже. Такой смеси трусости и жадности мне еще не доводилось встречать.
— Ваш домашний маг наложил заклятье на кувшин с вином, — продолжил Наллен. — Заклятие гнева. А потом отловил слугу, дал ему кувшин — на подносе, разумеется, не прикасаясь — и заявил, что господин велел отнести ему вина. Слуга, естественно, побежал опрометью — а кто из слуг этого дома поступил бы иначе?
Мы с Тхиа вздохнули в унисон. Действительно, никто.
— Ваш маг неплохо изучил своего хозяина, — вздохнул Наллен. — Расчет безошибочный. Что может сделать господин Хелойя, будучи в ярости, если он велел себя не беспокоить, а к нему нахально вламывается слуга с подносом?
— Только одно, — грустно, но твердо произнес Тхиа. — Схватить кувшин и ахнуть им слугу по голове.
— Так он и поступил, — подтвердил Наллен. — Он и сам находился в последнем ярусе гнева, дальше уже просто некуда, человеческому телу большего просто не выдержать. А тут еще и заклятие неистового гнева на кувшине. Господина Хелойя просто удар хватил, едва он прикоснулся к кувшину. И никаких погибельных чар. Естественная смерть — и, что немаловажно, при свидетеле. Ни обычному эксперту, ни магу, искать нечего. Ни следа черной магии... вообще ничего. А гневом и яростью в этом доме все пропитано до основания.
А вот об этом можно было и не говорить. Кому, как не Тхиа, знать этот дом... да он и знает.
— Вас, господин Майон, вызвали домой, чтоб никаких подозрений не возникло, да и меня затем же. Дело я им затянул: при мне могилу не вскроешь. Да и вас ожидали в одиночку — а вы со спутником приехали, да еще с таким. Двоих охмурять не очень сподручно. Первоначально предполагалось вас усыпить и уж тогда вскрывать могилу — ну, а тут случай подвернулся: я наконец-то уехал, а вы меня сопровождаете. Чем полагаться на сонные зелья или там чары и ждать до ночи, так уж лучше выкопать клад прямо сейчас,