его, но тут из переулка вылетел опрометью разносчик с пронзительным воплем: «А вот засахаренные абрикосы! Кому засахаренные абрикосы?!»
— Не нам! — невольно воскликнул Покойник, но было уже поздно: разносчик наскочил на Кэссина, и абрикосы раскатились по мостовой.
Ругаться уличные разносчики умеют просто замечательно, и этот не был исключением из общего правила, но все его мастерство пропало втуне. Никто его не услышал. Слишком уж громко хохотали маг, вор и неудавшийся волшебник, ползая на коленях по мостовой в поисках абрикосов. Когда корзина была собрана, а хохот утих, запас ругательств разносчика иссяк. Он только и сумел пожелать Кэссину всю оставшуюся жизнь заниматься сбором засахаренных абрикосов на городских улицах, после чего продолжил прерванный путь. Неистовый клич «А вот кому абрикосов» удалялся все быстрее и наконец совсем стих.
— Жарковато становится, — ухмыльнулся Покойник, — вот уже и абрикосы сыплются. Надеюсь, почтенный маг и мой старый приятель не откажутся выпить со мной вина в каком-нибудь местечке попрохладнее? В «Яшмовом кольце», скажем, или в «Парящем драконе»?
— Мы вообще-то в «Золотой лимон» собирались, — подал голос Кэссин.
— В «Лимон»? — удивился Покойник, цепким взглядом окидывая их обоих. — В таком виде? Да что вы собирались делать в «Лимоне»?
— Гвоздя искать, — понурил голову Кэссин. — Ты уж прости, Покойник... я ведь на тебя случайно наскочил. Искал я Гвоздя, а о тебе собирался спросить у него... потом уже.
— А на что тебе Гвоздь сдался? — еще больше удивился Покойник. — Ему вроде бы маг-целитель без надобности.
— Это у нас к нему надобность, — признался Кэссин. — Спрятаться нам где-нибудь надо. Пересидеть. Нехорошо, конечно, получается — столько лет я и знать о себе не давал, а как нужда прижала, мигом объявился...
— Дело житейское, — мудро заключил Покойник. — Что ж, в «Лимон» так в «Лимон».
«Золотой лимон» обретался на перекрестке улицы Удачи и Храмового проспекта. Еще до того, как гомон паломников, запрудивших Храмовый проспект, достиг слуха Кэссина, Кенет и Покойник как-то удивительно легко перешли на «ты».
— Ты не беспокойся, — посмеивался Покойник, — со мной вас в «Лимон» пустят даже и в таких лохмотьях.
Для такого роскошного заведения, как «Золотой лимон», Кенет и Кэссин и впрямь были одеты неподобающе. Столовались в «Лимоне» обычно крупнейшие столичные торговцы. Только там они могли нимало не беспокоиться за сохранность своих толстых кошельков, ибо «Лимон» был для воров запретной территорией: его облюбовали для себя главари почти всех известных шаек столицы. Нередко случалось, что в один и тот же день — а то и за одним столом — солидные купцы отмечали крупную сделку, а удачливые воры — не менее крупную кражу. Кэссину казалось, что по дневному времени Покойник одет неподобающе роскошно, а между тем завсегдатаям «Лимона» его наряд показался бы сдержанно-скромным. Кэссина с Кенетом туда и на порог бы не пустили. Прослышав от Кастета, что Гвоздь бывает в «Золотом лимоне», Бантик простодушно посоветовал Кэссину наведаться в это заведение лишь потому, что сам никогда не бывал даже поблизости от «Лимона». С тех давних пор, когда Кэссин, еще не примкнувший к побегайцам, выпрашивал близ «Лимона» кухонные объедки, это заведение разительно изменилось. Кэссина даже оторопь взяла, когда почтительный привратник распахнул перед Покойником золоченые двери «Лимона». Вышколен привратник был отменно: он даже и глазом не моргнул, увидев, что Покойник ведет за собой каких-то оборванцев и по-приятельски с ними беседует. Расспрашивать или обсуждать завсегдатаев и их желания в «Золотом лимоне» было, мягко говоря, не принято.
Войдя в «Лимон», Покойник небрежно махнул рукой, и на его призыв мгновенно откликнулся хозяин заведения.
— Господин Тайгэн! — Хозяин перегнулся в поклоне. — Весьма польщен. Надеюсь, вы изволите пребывать в добром здравии. Вот уже и господин Айго давеча беспокоились...
Лицо у него было как у умирающего Бога Мудрости — скорбное и проникновенное.
— Я совершенно здоров, — невозмутимо отозвался Покойник, и глаза хозяина едва не выкатились от изумления из орбит, напрочь устраняя всякое сходство с умирающим Богом. Есть известия, способные ошеломить даже хозяина «Золотого лимона».
— Я здоров, — повторил Покойник, — так господину Айго и передайте. А заодно скажите, что я был бы рад его повидать.
— Вы и сами сможете ему это сказать, — просиял хозяин. — Он скоро изволит прийти.
— Вот и хорошо, — кивнул Покойник. — Но ждать нам его недосуг. Распорядитесь приготовить нам один... нет, два короба с закусками и хорошего вина.
— Сию минуту будет исполнено, — истово закивал хозяин. — Прикажете с доставкой?
— Сами доставим, — усмехнулся Покойник.
Когда коробы со снедью, от которой еще подымался пар, возникли перед Покойником, Кенет незаметно отстранил его и решительно взялся за тот, что стоял поближе.
— Сами доставим, — произнес он, передразнивая Покойника. — Негоже, чтобы такой великолепный господин короба таскал, когда у него двое голодранцев под рукой. Слишком уж примечательное зрелище. Кэссин, чего ждешь — бери второй короб.
— Соображаешь, — одобрительно кивнул Покойник. — Из тебя бы неплохой вор вышел.
— Вряд ли, — усмехнулся Кенет. — Магией для этого пользоваться несподручно, а без нее у меня и вовсе не получится. Сноровки нет.
— Дело наживное, — утешил его Покойник. Когда дверь «Золотого лимона» закрылась за спиной Кэссина, он скорчил унылую гримасу.
— Что, Помело, скулы от «Лимона» сводит? — засмеялся Покойник. — Ничего, сейчас повеселеешь. Там, куда мы идем, тебе понравится больше.
— А куда мы идем? — осведомился Кэссин.
— Топай к порту, Помело, — сказал Покойник. — А уж там я тебе сам покажу, куда идти.
Действительно, без подсказки Покойника Кэссин ни за что не нашел бы эту развалюху. В бытность свою побегайцем Кэссин никогда не заглядывал в ту часть порта, где обреталось портовое начальство, и рисковал заблудиться там, хотя и знал весь остальной порт вдоль и поперек. Он никогда раньше не видел мрачно-торжественного здания главной конторы и уж тем более не видел маленького строения, притаившегося где-то между нею и портовой зерновой биржей. Возле ветхой двери этого неприметного сооружения Покойник остановился, и Кэссин с облегчением сгрузил короб прямо на мостовую. Короб был не так чтобы очень тяжел, но Кэссин за годы своего ученичества у Гобэя отвык таскать вещи вручную, а привыкнуть еще не успел.
— Сюда, — объявил Покойник и открыл дверь своим ключом. За нею обнаружилась другая — массивная, тяжелая. Повозившись немного, Покойник отомкнул замок и распахнул ее.
— Добро пожаловать, — церемонно произнес Покойник.
Внутреннее убранство ничуть не соответствовало внешнему виду мнимой развалюхи. Снаружи она больше всего походила на старый заброшенный склад, как и Крысильня. Вот только Крысильня, покуда не сделалась приютом портовой шпаны, всегда была складом, а это крохотное строение, до того как стать складом, явно было чем-то другим — изначально оно не очень-то годилось под склад. Впечатление создавалось такое, словно домик приспособили под склад наспех, попросту не зная, что с ним еще можно сделать, а потом при первой возможности выстроили новый склад, оставив прежний тихо рассыпаться от собственной дряхлости. Зато внутри не было ничего обветшалого, покосившегося, переломанного. Под неприметные внешние стены было подведено крепкое новое основание — по сути дела, дом внутри дома. Снаружи казалось, что первый же порыв ветра снесет хибару до последней досочки, — зато внутренняя постройка с успехом могла бы выдержать основательную осаду с применением стенобитных орудий.
— Нравится? — спросил Покойник. Кэссин молча кивнул.
— Раньше тут Порченый обитал, — объявил Покойник.
— Значит, Гвоздь его все-таки из порта выжил? — обрадовался Кэссин.
— Еще бы, — ухмыльнулся Покойник. — Мы с ним потом всю эту конуру перестроили, обставили... сам понимаешь, нам барахло Порченого как-то ни к чему.
