же.
— А теперь куда? — поинтересовался Байхин, когда начальник караула скрылся за городской стеной.
— Не тревожься, — ухмыльнулся Хэсситай. — Места здешние я знаю, бывал тут раньше. Ты просто доверься моей памяти и следуй за мной. Вот увидишь, какую мы знатную шутку сшутим!
Глаза у Хэсситая так и искрились весельем. Сам не зная отчего, развеселился и Байхин. Он должен был бы ощущать неимоверную усталость — а чувствовал себя бодрым и полным сил и поспешал за Хэсситаем без малейшего труда.
— А ты не боялся, что наблюдатель прикажет оцепить рыночную площадь? — поинтересовался он.
— Это ж сколько народу нужно в оцепление согнать, — ухмыльнулся Хэсситай. — К тому же, пока он отрядит людей за подкреплением, пока оно прибудет, мы могли и ускользнуть. А больше всего он боялся упустить нас... ага, вот и кусты. Очень хорошо!
С этими словами он направился к придорожному кусту, заломил несколько веток, отступил на шаг, осмотрел дело рук своих, помял еще несколько веток и удовлетворенно хмыкнул. Человек неискушенный нипочем бы не усомнился, что за кустами кто-то недавно прятался и укрытие свое покинул в страшной спешке.
— Для этих остолопов и так сойдет, — заключил он. — Какой бы им еще след оставить?
— А это нужно? — усомнился Байхин.
— Всенепременно, — заверил его Хэсситай, блеснув зубами в усмешке.
Байхин снял с плеча дорожную сумку и, поднатужась, оторвал одну из завязок.
— Годится? — спросил он.
— То что нужно! — восхитился Хэсситай. — Бросим ее чуть дальше на обочине, когда сворачивать будем. Почти сразу за перекрестком бросим.
Да, Хэсситай все рассчитал правильно. С точки зрения бывшего киэн, картина не должна вызывать сомнений: преследуемые притаились в кустах, понаблюдали за дорогой, сочли, что оторвались от ловцов, успокоились и потопали прямиком... куда, кстати?
— А куда мы направляемся? — спросил он.
— Тут поблизости постоялый двор есть, — ответил Хэсситай, слегка щурясь. — Самый для нас подходящий. Только пойдем мы к нему не дорогой, а возьмем чуть в сторону.
К постоялому двору оба киэн подобрались так мастерски, что ни одна собака не залаяла.
— Есть, — выдохнул Хэсситай, с облегчением указывая на крепкий сарай с плотно пригнанной дверцей, откуда смутно доносилось злобное квохтанье и кукареканье.
— Зачем тебе курятник? — обалдел Байхин. — Мы что, кур сюда воровать пришли?
— Сам ты курица, — отрезал Хэсситай. — Тут содержатся самолучшие бойцовые петухи. Разводят их тут на продажу. Раньше этот сарайчик вроде был поменьше...
— Ничего удивительного, — шепотом ответил Байхин. — Киэн здесь запрещены, а развлекаться народу чем-то нужно, даже и пустоглазым. Готов об заклад биться — если и раньше хозяин неплохо петухами промышлял, то теперь он небывало процветает. Где не тешатся смехом, там тешатся кровью.
— Ты даже не представляешь, как ты прав, — прошептал Хэсситай. — Ладно бы еще петушиные бои — обычай все же давнишний, хоть и пакостный. А вот в столице новую забаву удумали. Бои безумцев.
— Это как? — оторопел Байхин. Хэсситай скривился.
— Берут самых обычных бойцов и опаивают их всякой дрянью, от которой они последнего ума лишаются.
— «Смолкой», что ли? — высказал догадку Байхин.
— Подымай выше, — неприятно усмехнулся Хэсситай. — «Смолка» рядом с этим зельем все равно что чистая вода. Ну а как бойцы своих снадобий укушаются до того, что бросаются на все, что видят, можно и бои устраивать. Ставят на площади железную клетку — и пошла потеха. Какие толпы поглазеть собираются — ты не поверишь! Какие ставки делают на победителя, какие пари заключают! Безумец, он ведь ни щадить, ни отступать не умеет. И силы у него не в пример больше, чем у тех, кто в своем уме. Голыми руками на клочки порвет запросто. Бывало такое, и не раз уже. А уж если бойцы клетку разломают или из загонов вырвутся... спасайся кто может.
Внезапно он замолчал и прислушался к тишине.
— Идут, — заключил он после недолгого молчания.
— Разве? — усомнился Байхин. — Я вроде ничего такого не слышу...
— Идут, — уверенно повторил Хэсситай. — И как идут! Совсем ведь не таятся. Это даже оскорбительно немного. За кого они меня принимают — за такого же оболтуса, как они сами?
Он потянулся, расправляя каждую связку, каждый мускул.
— Теперь сиди смирно и не путайся под ногами, — предостерег он Байхина.
— Это еще почему? — шепотом возмутился тот.
— А потому что хорошо обученный бойцовый петух больших денег стоит. Думаешь, они тут безнадзорно кукарекают? Как бы не так. Тут собак полным-полно... а может, и сторожа есть. Пойдешь со мной — шум подымешь раньше времени, а мне это не с руки. Для такого дела твоих умений не хватит.
— А твоих? — осведомился Байхин.
— Будем надеяться, что хватит, — ухмыльнулся Хэсситай. — Я ведь Ночная Тень.
С этими словами он сделал шаг в сторону и исчез. В самом прямом и непосредственном смысле слова. Как ни таращился Байхин, как ни изощрялся, напрягая слух и зрение, а заприметить Хэсситая так и не сумел. Зато недолгое время спустя он заслышал неясный шумок со стороны дороги: погоня и в самом деле приближалась.
Байхин замер.
Когда стражники во главе с наблюдателем, переговариваясь вполголоса и озирая окрестности, показались возле изгороди, возник и Хэсситай. Возник в самом неожиданном месте — рядом с петушиным сарайчиком. Байхин так и не понял, откуда он там взялся, и голову себе над этим ломать не стал. Куда больше его интересовало, что же из этого воспоследует.
Хэсситай застыл в позе, выдававшей крайнюю тревогу, пошевелился, вновь застыл. Плечи его при всяком подозрительном шуме беспокойно вздрагивали. Байхин зажал себе рот, чтобы не рассмеяться в голос. Он-то знал, что маску загнанной жертвы Хэсситай напустил на себя исключительно для вида: до сарая он добрался незамеченным, ни одна собака его не укусила и даже не облаяла, да и петухи в сарае нимало не обеспокоились приближением чужака. А значит, все, что Хэсситай сейчас вытворяет, — чистейшей воды комедия. Представление для ловцов. Редкостное представление. Задарма таким не полюбуешься. Интересно, какую плату он с них стребует?
Погоня притихла и застыла на месте. Заметили, значит. Только теперь и заметили. Обалдуи.
Хэсситай оглянулся воровато и вздохнул с облегчением, будто бы ничего не замечая. Из своей засидки Байхин отчетливо видел, какая презрительная усмешка искривила губы королевского наблюдателя в его недолгом торжестве.
Хэсситай еще раз оглянулся, шмыгнул в петушиный сарайчик и притворил за собой дверь. Байхин был в этом свято уверен. Погоня тоже не усомнилась. Топоча и обгоняя другу друга, ловцы ринулись в сарайчик.
А когда они оказались внутри все до единого, из-за сарая вышел Хэсситай и крепко запер за ними дверь.
Еще несколько мгновений — и он оказался возле Байхина.
— Вот теперь вперед, — уже не таясь, почти в полный голос произнес он.
— С ума сойти можно! — повертел головой Байхин. — Эк ты раздвоился! Это твое воинское мастерство или твоя магия?
— А тебе не все ли равно? — хмыкнул Хэсситай. — Ты не спрашивай, ты поторапливайся. И на сарайчик не оглядывайся. И без тебя господ стражников укукарекают. Поживей, пока в доме не услышали.
