– Приходится всю дорогу думать, – пробормотал Йемон. – Просто беда – порой я беру отпуск от размышлений. – Он кивнул. – Все точно так же, как и со всеми прочими отпусками – на две недели расслабляешься, а потом пятьдесят недель к этому готовишься.
– Что-то я не врубаюсь, – сказал я.
Он улыбнулся.
– Ты меня перебил. Мы говорили о Шено – и ты вдруг вытащил на свет Иуду.
– Ладно, – рявкнул я. – Так что насчет Шено? Уж не хочешь ли ты таким образом сказать, что думаешь мне ее оставить?
Йемон треснул кулаком по столу.
– Слушай, Кемп, лучше бы ты так не болтал. Я чертовски консервативен, когда речь идет об обмене девушками – а в особенности девушкой, которая мне нравится. – Он сказал это спокойно, и все же я почувствовал в его голосе нерв.
Я покачал головой.
– Ты мудак непоследовательный – это я в последнюю очередь ожидал от тебя услышать.
– Не очень ценю последовательность, – отозвался Йемон, снова обретая легкость. – Нет, я просто вслух все обдумывал – я так не слишком часто делаю.
– Знаю, – сказал я.
Йемон глотнул рома.
– Вчера я весь день думал, – признался он. – Я должен отсюда свалить – и я не знаю, что делать с Шено.
– А куда ты хочешь направиться? – спросил я.
Он пожал плечами.
– Не знаю. Может, дальше на острова, а может, в Европу.
– В Европе неплохо, – заметил я. – Когда есть работа.
– У меня не будет, – сказал Йемон.
– Не будет, – согласился я. – Скорее всего.
– Как раз об этом я и думал, – продолжил он. – И сам удивился, какого черта меня в Европу тянет – чего ради?
Я пожал плечами.
– Почему бы и нет?
– Знаешь, – признался Йемон, – я три года дома не был. А когда последний раз был, почти все время по лесам гулял.
– Я опять выпадаю, – сказал я. – Ведь я даже не знаю, откуда ты.
– Место называется Лондон, в штате Кентукки, – пояснил он. – «Лавровый округ» – славное местечко, чтобы исчезнуть.
– Исчезнуть хочешь?
Йемон кивнул.
– Возможно. Только не в Лавровом округе. – Он помолчал. – Мой отец пустился в разные игры со своей монетой – и мы потеряли ферму.
Я закурил сигарету.
– А чудное было местечко, – продолжил он. – Можно туда отправиться, весь день стрелять, гонять собак, черт знает что учинять – и ни одна душа в мире не станет тебе на нервы действовать.
– Угу, – буркнул я. – Мне тоже охотиться доводилось – вокруг Сент-Луиса.
Йемон откинулся на спинку стула и уставился в свой бокал.
– Над этим я тоже вчера стал раздумывать, и у меня возникло чувство, будто я по ложному следу иду.
– В смысле? – спросил я.
– Не знаю, не уверен, – ответил он, – Но у меня такое чувство, будто я следую курсом, который кто-то давным-давно проложил, – и что у меня при этом чертовски большая компания.
Я поднял взгляд на банановую пальму и позволил ему продолжить.
– И с тобой то же самое, – сказал Йемон. – Мы все проходим по одним и тем же проклятым местам, занимаемся одной и той же чертовщиной, которой люди уже пятьдесят лет маются, и все ожидаем, что вот-вот что-то случится. – Он поднял взгляд. – То есть – я бунтарь, я не прогибаюсь… и где же моя награда?
– Ты мудак, – пробормотал я. – Нет никакой награды. И никогда не было.
– Будь оно все проклято, – выругался Йемон. – Кошмар какой-то. – Он взял бутылку и допил ее из горлышка. – Мы просто алкаши, – сказал он затем. – Алкаши беспомощные. А, черт с ним – вот вернусь в какой-нибудь богом забытый городок и стану пожарным.
Я рассмеялся, и тут вернулась Шено. Мы еще несколько часов сидели в патио и пили, пока Йемон не
