великанов, как Рейтер, Ажанс Ава или Ассошиэйтед Пресс, однако, по сути, работу оно делало ту же самую, а именно продавало новости и информацию различным клиентам, не способным или не готовым собирать их самостоятельно. «Информационное агентство Надала» обслуживало сто тридцать семь местных газет и радиостанций в Бельгии, Голландии и северной Франции, что приносило ему скромную, но стабильную прибыль. Ромер купил агентство в 1938 году у его основателя Пьера-Анри Надала, элегантного седовласого господина, носившего двухцветные ботинки и шляпу канотье летом. Иногда он заглядывал в офис посмотреть, как идут дела у его дитяти при новых приемных родителях. Ромер оставил все самое необходимое и обдуманно добавил новые элементы, которые ему требовались. Радиовышку подняли выше и сделали более мощной. Первоначальный штат сотрудников, около дюжины журналистов-бельгийцев, был оставлен, но размещен на третьем этаже. Там они продолжали просеивать и распространять местные новости из этого небольшого уголка северной Европы – продажа скота, деревенские fetes,[17] велосипедные гонки, приливы и отливы, заключительная цена акций на Брюссельской бирже и так далее – в надлежащее время передавая свои материалы телеграфистам на первом этаже, а те преобразовывали их информацию с помощью азбуки Морзе и отсылали дальше – ста тридцати семи подписчикам агентства.
Группа Ромера занимала четвертый этаж. Небольшая команда из пяти человек ежедневно прочитывала все европейские газеты и основные газеты других государств, какие только могла найти, и время от времени после соответствующих консультаций и обсуждений вставляла особую «ромеровскую» историю в общий поток чепухи, передаваемой из невинного здания на улице рю д'Изьер.
Кроме Ромера и Евы в команду входили: Моррис Деверо (второй человек после Ромера) – элегантный и обходительный бывший преподаватель Кембриджа; Ангус Вульф – бывший журналист с Флит-стрит, сильно хромавший по причине какого-то врожденного порока позвоночника; Сильвия Райс-Майер (соседка Евы по квартире) – энергичная женщина, далеко за тридцать, трижды выходившая замуж и трижды разводившаяся, она работала в «Форин офис» лингвистом и переводчицей; а также Элфи Блайтсвуд, не имевший никакого отношения к материалам, выходившим из агентства, но отвечавший за обслуживание и бесперебойную работу мощных передатчиков, а иногда за шифровку радиограмм. Это и была вся СБД. Ева поняла, причем очень быстро: команда Ромера была небольшой и тесно сплоченной – каждый работал на него уже в течение нескольких лет, а Моррис Деверо даже дольше.
Ева привычно повесила пальто и шляпу на крючок и направилась к своему столу. Сильвия еще не ушла: она просматривала вчерашние шведские газеты. Пепельница перед ней была до краев наполнена окурками.
– Было много работы ночью?
Сильвия выгнула спину и опустила плечи, демонстрируя свою усталость. Ее можно было принять за этакую основательную матрону, жену какого-нибудь местного врача или фермера – высокая грудь и широкие бедра, одевается в отлично сшитые костюмы, носит дорогие аксессуары, – если бы все остальное в Сильвии Райс-Майер не противоречило этому первоначальному предположению.
– Проклятая скука, проклятая тупая скука, скучное тупое проклятье, скучная проклятая тупость, – сказала она, поднимаясь со стула, чтобы уступить Еве свое место. – Ах да, твою заметку про погибших моряков подхватили все газеты.
Сильвия открыла и показала страницу в «Свенска дагбладет».
– Она и в «Таймс», и в «Ле Монд». Поздравляю. Его милость будет очень доволен.
Ева посмотрела в шведский текст, узнавая отдельные слова. Это была заметка, которую несколько дней назад она предложила на совещании: якобы тела двадцати исландских моряков прибило к берегу в каком-то далеком норвежском фьорде; это случилось из-за того, что их рыболовецкое судно зашло в густо заминированные прибрежные воды у порта Нарвик. Ева сразу поняла, что Ромеру нравятся такие истории. Эта история уже вызвала официальное опровержение британского военного министерства (норвежские территориальные воды не минировались британскими кораблями) – конкретнее, как говорил Ромер, это была выпущенная на свободу информация: рыболовецкое судно потоплено миной – где? Такой информацией заинтересуется противник. Последуют опровержения, но им либо не поверят, либо они опоздают – а новость уже выпорхнула в мир и творит свое грязное дело. Чины в германской разведке, занимающиеся изучением мировой прессы, обязательно заметят предполагаемое наличие мин у норвежских берегов. Об этом передадут в командование германского флота; там разложат карты, внесут исправления. По сути, это была идеальная иллюстрация того, как должны были работать команда Ромера и агентство Надаля. Ромер постоянно повторял, что информация не бывает нейтральной: если ей поверили (хотя бы даже наполовину), тогда в результате этого все слегка начинает меняться – волновой эффект может иметь трудно предсказуемые последствия. За четыре месяца, проведенные в Остенде, Ева уже добилась небольших успехов: сообщения о мостах, которые якобы собирались строить; об усилении голландской службы борьбы с наводнениями; об изменении маршрутов следования поездов на севере Франции в результате проведения военных учений; но это был первый случай, когда ее сообщение опубликовали в международной прессе. Идея Ромера, как и все хорошие идеи, была простой: дезинформация может быть такой же полезной, влиятельной, такой же действенной, преобразующей ход вещей или такой же разрушительной, как и правдивая информация. В мире, в котором агентство Надаля снабжало новостями сто тридцать семь информационных выпусков круглосуточно, триста шестьдесят пять дней в году, нелегко было разобраться в том, что было подлинным, а что – продуктом умного, изощренного и решительного разума.
Ева села на свое место, все еще теплое от широкой щедрой задницы Сильвии, и подвинула к себе русские и французские газеты. Она полагала, что кто-то в руководстве британской секретной службы по достоинству оценил идею Ромера, и это объясняло странную независимость, которой он располагал. Она догадывалась, что Agence d'lnformation Nadal оплачено британскими налогоплательщиками (которые таким образом обеспечили Пьеру-Анри Надалю очень комфортную жизнь на пенсии). И сейчас они продолжали финансировать жизнедеятельность агентства как части управления специальной пропаганды. Ромер и его команда занимались распространением по миру осторожной и умной дезинформации – с помощью подлинных средств небольшого бельгийского телеграфного агентства – но никто не мог знать с каким результатом. Никто не мог с уверенностью сказать, заметило ли германское верховное главнокомандование их работу, но в команде всегда считалось успехом, если их истории принимались (и оплачивались) газетами и радиостанциями. На совещаниях Ромер иногда требовал историй со слухами о возможных отставках того или другого министра или скандалах. Иногда он внезапно говорил: «Нам нужно что-нибудь об испанском нейтралитете» или «Немедленно позвоните и узнайте статистические данные по увеличению выпуска проката сталелитейной промышленности Франции».
Ложь должна была строиться со всей скрупулезностью правды. Главное внимание уделялось сиюминутной правдоподобности – и команда усердно трудилась, чтобы ее обеспечить. Но все было как-то неясно и, по правде говоря, на взгляд Евы, скорее походило на комнатную игру. Они никогда не знали последствий своих маленьких умных выдумок: члены команды были подобны оркестрантам, изолированных в звуконепроницаемых комнатах – и только Ромер был способен добиться единства звучания мелодии, которую они играли.
Сильвия вернулась к столу в пальто и элегантной фетровой шляпке с пером, плотно надетой на голову.
– Ужинаем вместе? – спросила она. – Давай закажем бифштекс и красное вино.
– Боюсь, не получится, – раздался мужской голос. Они обе повернулись и увидели Морриса Деверо. Это был худой, язвительный молодой человек с тонкими чертами лица и преждевременной сединой в волосах, которые он зачесывал назад без пробора. Одевался Моррис аккуратно: сегодня на нем были темно-синий костюм и лазурный галстук. Иногда он носил блестящие ярко-красные рубашки.
– Мы едем в Брюссель, – сказал он Еве. – Пресс-конференция, министерство иностранных дел.
– А что с этой пачкой? – сказала Ева, показывая на газеты.
– Можешь расслабиться. Твоих мертвых моряков взяли в Ассошиэйтед Пресс. Хорошие деньги для нас, а о тебе завтра будет знать вся Америка.
Сильвия хмыкнула, попрощалась и ушла. Моррис принес Еве пальто и шляпу.
– В нашем распоряжении машина хозяина, – сказал он. – Его вызвали в Лондон. А нас, возможно, ждет неплохой обед.
Они поехали в направлении Брюсселя и быстро, без всякой задержки, миновали Брюгге.
