все дома, опрашивая их. жителей, заглядывали буквально в каждую щель, надеясь найти мальчика. И все было тщетно. До тех пор, пока на исходе второго дня двое из них, проходя по железнодорожному полотну, не заметили то, что поначалу показалось им большой изломанной куклой. Подойдя ближе, они увидели, что это был Джеймс, вернее то, что от него осталось после того, как его разрезало поездом.
Как он попал под рельсы? Кто его туда привел, толкнул или бросил под поезд?
Судебно-медицинская экспертиза определила, что прежде чем тело мальчика попало под поезд, его забили до смерти камнями и железным прутом — все это со следами крови нашли неподалеку, на железнодорожной насыпи. А на лице мальчика врачи обнаружили след от сильнейшего удара каблуком мужского ботинка.
По описаниям свидетелей полиция задержала 130 подростков, но всех после тщательной проверки пришлось отпустить домой — не те.
И тогда детектив Керби обратился к известному психологу Полу Бриттону. Приехав в Ливерпуль на пятый день после гибели мальчика, доктор Бриттон прежде всего осмотрел место преступления, изучил карты окрестных районов города. Затем он исследовал фотографии убитого, просмотрел все видеозаписи и сопоставил показания свидетелей.
И-уже на следующий день Пол Бриттон заключил — убийство, несомненно, было совершено детьми. Он посоветовал полиции сузить возрастную группу поиска: малолетним преступникам, по его мнению, было от десяти до двенадцати лет.
Психолог был также уверен в том, что подростки жили недалеко от места, где нашли Джеймса, не раз были раньше уличены в мелких противозаконных действиях, прогуливали школу, развлекались в увеселительных салонах. Бриттон предположил, что оба они из распавшихся семей, плохо учились в школе, нарушали дисциплину.
Доктор Бриттон подсказал следствию, что после преступления малолетние убийцы наверняка изменили стиль своего поведения. Скорее всего, они напуганы происшедшим и несколько дней подряд не выходят из дома, что для них совсем нетипично.
Это заключение Пола Бриттона до предела сузило круг подозреваемых, и полицейские остановились на нескольких трудных подростках. В это время в полицию обратилась еще одна женщина, смотревшая передачу Би-би-си о гибели Джеймса. Она заявила, что опознает этих мальчиков, так как они одноклассники ее сына, и она хорошо знает их.
Проверили, и оказалось, что они едва ли не стопроцентно соответствуют «картине», нарисованной профессором Бриттоном. Полиции стало ясно, что похитители маленького Джеймса найдены.
Ими оказались 10-летние Роберт Томпсон и Джон Венейблез. Подростки были немедленно арестованы и допрошены следователями, специально подготовленными психологом Бриттоном.
При аресте они поначалу растерялись. Потом быстро оправились от испуга и с удивительным для их возраста упорством начали отрицать всякую причастность к гибели ребенка.
Никаких доказательств того, что Роберт и Джон, уведя маленького Джеймса из магазина, его убили, у следствия не было.
Они появились после того, как стали известны результаты экспертизы одежды арестованных, на которой были обнаружены следы крови Джеймса. А затем выяснилось и то, что след от удара каблуком на лице убитого ребенка соответствовал ботинку, принадлежащему Роберту Томпсону. Дело по обвинению их в убийстве было передано в суд.
По английским законам имена малолетних преступников держатся в тайне до момента вынесения им окончательного приговора. Потому-то все долгие восемь месяцев со дня пропажи Джеймса в суде до приговора их именовали: мальчик «А» и мальчик «Б». Под этими псевдонимами их знала и ненавидела вся страна.
Ни Роберт, ни Джон не смогли толком рассказать следователям и суду о том, что произошло на насыпи. Они все пытались убедить присяжных в том, что били Джеймса совсем маленькими, «ну просто крошечными» камешками. И еще вспоминали о том, что умиравший под их ударами малыш все время звал на помощь маму.
За 17 дней процесса малолетние преступники отчаянно устали от ежедневного сидения на скамье подсудимых и долгих, в основном непонятных им разговоров. Судя по всему, обоим было безразлично, какое решение вынесет суд.
Принять же это решение суду было нелегко. Во-первых, он имел дело с беспрецедентно жестоким убийством. Во-вторых, совершено оно было самыми юными убийцами, какие только представали перед Королевским судом с, Л748 г. В-третьих, значительная часть вины за то, что произошло, ложилась на родителей и учителей-воспитателей, которые махнули рукой на трудных детей и предоставили их улице. Не говоря уже о том потоке насилия и жестокости, которые демонстрируют дяди и тети в кино и на телевидении.
Приговор Королевского суда, рассмотревшего все обстоятельства дела, был суровым. Судья Морленд объявил, что Роберт Томпсон и Джон Венейблез будут содержаться в заключении «очень-очень много лет — до тех пор, пока они полностью не изменятся и не будут представлять опасность для общества».
ИЗВЕРГ
Супруги Щербо души не чаяли в 11-летнем сыне Саше. Он для родителей-инвалидов был и радостью, и гордостью, и, конечно же, представлялся им надежной опорой в будущем. Впрочем, пятиклассник Саша был не только отрадой мамы и папы, но и любимцем всей деревни: умница, отличник, душевный и скромный мальчик. И вдруг Саша… пропал. Родители хватились его поздно вечером. Отец, Юрий Александрович, еле передвигаясь, помогая себе тросточкой, сел в свой видавший виды «Запорожец» и поехал искать сына. Мать в это время провела «ревизию» в доме. И обнаружила… обувь мальчика. «Как же так, — подумала встревоженная женщина, — не мог же он уйти куда-нибудь босиком — апрель на дворе, холодина». Что-то интуитивное толкнуло ее к подполу. Она отбросила крышку, и сердце оборвалось…
…Валерий Михайлов явился на работу в общество с ограниченной ответственностью «Нептун», где числился стропальщиком, как говорят, с большого бодуна. Работа прямо-таки валилась из рук похмельного Михайлова. Выручили коллеги по труду, которые тоже страдали от известного рода «жажды». Не дождавшись обеденного перерыва, оприходовали пять бутылок вина, купленных одним из членов проспиртованной бригады Владимиром Чернооким. «Грамульку» с пайкой хлеба и сала выделили и Валерию Михайлову.
В Барановичах он очутился, можно сказать, случайно. Отслужив срочную службу в армии, вернулся домой в поселок Ромашкино, что в Татарстане. Однако не сумел здесь найти работу. А потому рванул к сестре в Беларусь: жила она недалеко от Барановичей, в деревне Узноги. Приезжему быстро нашлись и работа в городе, и койка в общежитии.
…Опохмелки было явно маловато. Михайлов, тронутый нежной заботой строителей о его здоровье, вызвался поправить дело:
— За самогоном к сестре съезжу.
В Узногах он был около двух часов дня. Но сестры дома не оказалось. На дверях соседских хат тоже висели замки. Пусто. Лишь лениво бродили по дворам разомлевшие от весеннего солнышка собаки. На Михайлова они не лаяли. Он бывал здесь часто, как говорят, стал своим.
Он не выбирал специально, в какой дом залезть в поисках спиртного. Просто выставил окно и очутился внутри.
Пришедший из школы Саша не испугался незванного гостя. Не стал убегать, кричать: «Держи вора!» У Саши была добрая душа. Он неторопливо снял забрызганную грязью обувь и просто сказал:
— Уходи! А то папа придет домой, будет ругаться.
И от этого спокойно-рассудительного тона, от этих слов, в которых было, пожалуй, лишь одно — стремление оградить отца от лишних переживаний, Михайлов взбесился.
Он ударил мальчика в живот и сразу же, едва тот сложился пополам от боли, — в лицо. Саша рухнул
