все, подпустив шпильку, что в таком серьезном деле, о котором шел разговор, самым смешным будет, конечно, ее согласие стать женой старика.
– Розалия, ты, как видно, за обедом выпила лишнего и, похоже, забыла, в чем я однажды тебе поклялся… Не вынуждай меня, чтобы я тебе это напомнил!
Но она все-таки вынудила его это сделать, и Релвас, не дожидаясь вторичной просьбы, сломал ей руку – господи боже! – в локте. И тут же отвез ее в больницу, а услышав из уст врача, что рука сломана, оставил ее на попечение медицины, зашедшуюся в криках и не знавшую, на что решиться – пожаловаться в полицию или промолчать. И она решила промолчать, все из-за той же клиентуры, именно так сказала Розалия одному их общему другу, подосланному к ней Релвасом с целью узнать настроение любовницы. «Розалия со своим пониманием чести торговки, неизвестно от кого унаследованной, пойдет далеко, пожалуй, еще станет президентом Ассоциации торговцев», – сообщил тот Релвасу с удовлетворением. Несколько недель спустя опять тот же общий друг пришел, но теперь к Релвасу, чтобы сообщить, что галисийку видели на Шиадо с молодым человеком, державшим ее под руку. Так лет двадцати с небольшим… По всему похоже, Розалия в ближайшие месяцы с магазинами расстанется.
Дней восемь Диого Релвас исходил желчью. То он мечтал подстроить банкротство своей бывшей любовницы, то поджечь ее торговые помещения, то сломать ей другую руку. И вдруг, доходя в жажде мести до исступления, вспомнил о Капитолине – юном живчике Алдебарана. Да он из нее принцессу сделает! Вся сложность только в том, чтобы не скомпрометировать честь Релвасов. А выход один – увезти Капитолину из деревни. Для того он и решил поговорить с ней и получить ее согласие жить в Лиссабоне, где для нее будет снят дом. Несколько дней он обмозговывал план действий, стараясь избежать опрометчивых поступков, что были уже не к лицу такому почтенному человеку. И тут вдруг на его голову обрушилось известие о том, что его внука Руя Диого видели с Капитолиной: они вдвоем, ну просто как два голубка, сидели на крупе лошади – похоже, возвращались с Тежо, во всяком случае, ехали с той стороны. Нет, дьявол над ним, над Диого Релвасом, не посмеется! И землевладелец тут же, воспользовавшись англичанкой как предлогом, отправил Руя к матери и перестал думать о нем как о достойном наследнике его владений. В Мигела Жоана Релвас не верил никогда и полагал, что будет лучше, если все им нажитое унаследуют его внуки и дети сообща, с тем чтобы после его смерти состояние не было пущено по ветру. Главную роль в этом сообществе должен был играть Руй Диого, которому он обеспечит более половины капитала.
И вот план полетел ко всем чертям.
Теперь он сам себе признавался, что упустил одну маленькую, но важную деталь: у внука были голубые и холодные глаза Араужо, и, кроме них, от отца своего он унаследовал болезнь араужской крови – безделье и высокомерие.
Именно это он и сказал Эмилии Аделаиде, когда та пришла к нему, чтобы своими собственными ушами услышать о прегрешениях Руя. Но Диого Релвас знал, что она не снизойдет до того, чтобы просить его о снисхождении к молодому человеку. Тем лучше. Что ж, он может гордиться, что она одна-единственная из его детей пошла в него! И то, что она пошла в него, на этот раз поможет ему освободиться от Руя без сложностей. Диого Релвасу Доставило удовольствие сказать ей, что он хотел дать внуку в будущем, доверив ему управление всем, что имеется в Рибатежо, конечно не раньше, чем лет через пять. Мигел Жоан остался бы с имением Дона Торкато, которое он, Релвас, купил ему в подарок по случаю женитьбы, ну и еще с кое- какими землями Алентежо. Но теперь он повременит несколько годков, пока подрастет Антонио Диого – старший сын умершего Антонио Лусио, подождет, когда тот достигнет возраста, позволяющего иметь обязанности. Этот его не обманет, он уверен. Он – настоящий Релвас с головы до пят.
Эмилия Аделаиде ответила, как всегда:
– Ну что ж, тогда все к лучшему. Я бы не хотела видеть моего сына кормящим тех, кому по праву принадлежит этот дом в той же мере, что и ему.
– Вы забываете, что этот дом пока мой, и только мой! И я в нем что хочу, то и делаю…
– Я не знала, что вы способны назначить наследника по выбору…
– Это единственная возможность отдать лучшему должное. Во всех я не верю. Высшие места должны быть в руках лучших.
– Тогда я должна вас поблагодарить за те надежды, что возлагали вы на моего сына…
– Да, я в него верил.
– Это меня немало удивляет. Он же Араужо… и, следовательно, слабый.
– Ты первая это поняла и раньше других сказала об этом. – Он не называл ее Милан и не смотрел на нее прямо. – Я ждал, что он окажется настоящим Релвасом, – продолжал землевладелец.
– Хотелось бы знать, что вы вкладываете в это понятие – быть Релвасом. Мы ведь все – Релвасы, но такие разные!.. К тому же я не раз от вас слышала, что Вильяверде с большими дефектами. А ваши дети – и Релвасы и Вильяверде в одно и то же время…
– Да, это так…
– Вы обманулись во мне и в Антонио… Да и Мигел Жоан, похоже, тоже вам не по вкусу. Выходит, настоящая Релвас – это Мария до Пилар?!
Землевладелец разозлился.
– Не вызывайте меня на то, чтобы я сказал вам, что вы…
– Что я в вашем доме.
– Что вы должны уважать меня! – крикнул Диого Релвас.
– А я вас уважаю. Я только пытаюсь понять, действительно ли из-за безнравственной англичанки мой сын перестал быть вашим внуком…
– Я его предупреждал…
– А Марию до Пилар вы тоже предупреждали?
– Что вы хотите этим сказать? На что намекаете?! Я знаю, что она вам не нравится…
Они оба стояли на большом расстоянии друг от друга, но избегали встречаться взглядами.
– Я только хотела вам напомнить, что Мария до Пилар и англичанка были близкими подругами… И Зе
