Педро может кое-что рассказать вам об их дружбе.
– Дружба эта всем известна, и первому – мне…
– Не знаю, все ли вам известно…
– Так скажите то, что известно вам!
– Я не живу в этом доме. И говорю только о том, что вижу собственными глазами. И даже не обо всем, что вижу…
– Это правильно.
Он опустил голову и, заложив руки за спину, стал прохаживаться по комнате, глядя в выходившее на лес окно. Своим молчанием Диого Релвас давал понять, что не намерен выслушивать намеки и она может уйти. И тут же увидел, что дочь раскаивается в возникшей теперь враждебности, раскаивается, но любую попытку примириться подавляет. И все же он ждал, что она что-нибудь скажет.
Кто– то открыл дверь. Диого Релвас обернулся. Дочь уходила.
– Вы уходите?!
– Думаю, что мы все сказали друг другу.
– Нет, я сказал не все.
И, не испытывая прежней неловкости, он подошел к ней, чтобы сказать то, во что он теперь был посвящен.
– Избегайте… я не о себе забочусь… не о себе и не о вас… а о ваших детях.
– Что?!
– Избегайте быть притчей во языцех… Я получил письмо, в котором мне рассказывают…
На ее лице появилось презрительное выражение.
– Я не думала, что вы верите подметным письмам…
– Когда-то, что известно мне самому, становится общественным достоянием, верю. Вам лучше держаться подальше от общества графини…
– Я вполне способна сама решить вопрос о моих привязанностях.
– Тем лучше… Только решите и то, кому вы отдадите предпочтение – ей или своей семье, так как то и другое несовместимо.
Он видел ясно, что такого поворота Эмилия Аделаиде никак не ожидала. Она побледнела и занервничала. Что-то хотела возразить, но отцовский взгляд остановил ее. И только взявшись опять за ручку двери, она решилась:
– Открыли бы глаза на то, что творится у вас под носом.
Она почувствовала спиной, что отец бросился ей вслед, хотела было выскользнуть из комнаты, но решила не делать итого. Он протянул к ней руку.
– Вы запрещаете мне давать вам советы?…
Вопрос нес в себе издевку. Диого Рол вас слегка коснулся рукой ее щеки.
– Я запрещаю тебе быть низкой…
Он выставил ее за дверь и тут же заперся, представляя, как дочь идет по коридору. Диого Релвас знал, что теперь они встретятся только тогда, когда один из них будет на смертном одре.
Так вот: нет, не подгнивший плод отравлял и портил кровь Релваса, как поговаривали его недруги. А то же самое, что заставляло вырождаться институты и людей. И детей… даже детей! Что же еще уготовит ему господь?!
Глава VII. Клубок печалей
Ну так что же творилось у него под носом?… Действительно, что творилось у него под носом, чего бы он не знал?! Может, то, что они хотели объединиться, чтобы он, оставшись в одиночестве, понял всю тщетность предпринятых им усилии, направленных только на то, чтобы их же уберечь от случайностей судьбы?!
Он драматизировал, это ясно. Все это возраст, да, всему виной возраст, с которым пришло и это удивительное болезненное удовольствие, получаемое от наносимых ему обид. Он допускал необходимость жертвовать, отражал, и не раз, атаки совести и всеми силами стремился властвовать над людьми и направлять события в нужное русло. Л для чего? Диого Релвас любил задаваться подобным вопросом. Да для того, чтобы осуществить свою мечту – иметь вокруг себя гордящихся им, признающих необходимость следовать его примеру детей и внуков, которые окружат его лаской, тогда как он спокойно будет стареть, видя в каждом из них продолжателя своего дела, за которое он боролся ради их же счастья.
И он был уверен, что продолжение его самого в детях и внуках будет достойным. Ведь дети и внуки – это он, Диого Релвас в будущем. И на веки веков… Он будет незримо присутствовать и в имении Алдебаран, и в «Благе божьем», и в делах животноводства и земледелия, и в памяти слуг – везде, где имя Релваса было меркой достоинства и мужества… Хотя находились и такие, кто считал его вором и тираном.
Начинал– то он один, пятнадцати лет от роду. И как же теперь приятно сознавать, что один!..
Его руки создавали все постепенно. Для них? Возможно, бессознательно, но для них. Он знал, что они появятся, и готов был, если бы данная богом жена оказалась бесплодной, развестись.
О своей неспособности в подобном деле он даже мысли не допускал…
Когда же родилась дочь, хотя он желал сына, сына, чтобы как можно скорее получить уверенность, что есть наследник рода Релвасов, рода, который не должен разменять эту фамилию, он укрепился в своих возможностях по этой части. Дочь родилась и одну из ноябрьских ночей. Это была удивительно непогожая
