Зезва не отвечал, захваченный огненным представлением.
Языки пламени переплелись. Вот уже женщина моет веретено в маленьком чане.
— В молоке… — простонал отец Кондрат. — Нет, женщина, нет… Вызовешь…
Фигурка женщины вытащила веретено из молока, обложила ватой и спрятала в углу дома. Пламя взметнулось еще выше. Веретено в углу дрожит. Оно увеличивается. Женщина заломила руки, попятилась. Веретено съежилось, затем стало стремительно расти и меняться. Кот зашипел, заставив Зезву и отца Кондрата вздрогнуть и обернуться.
Голубоглазый кошак не мигая, смотрел на пламя и шипел. Шипел громко, яростно.
Зезва заставил себя снова смотреть на огненное представление.
Женщина подходит ближе к бесформенному телу, в которое превратилось веретено.
— Спаси нас Ормаз и Дейла… — забормотал отец Кондрат.
Тело зашевелилось, испуская огненные искры. Приподнялось, расправило огромные ручищи. Кривые толстые ноги ступили на землю. Мощный торс и большая человекообразная голова с курчавыми волосами. И пара маленьких рогов.
— Дэв! — прошептал Зезва. — Вот кого родило веретено!
Чудище подняло над головой руки, затрясло ими, словно празднуя свое рождение или освобождение из веретена. Женщина стоит неподвижно. Затем протягивает руки к дэву. Тот замечает ее и делает шаг навстречу. Пламя запылало, картинка смешалась. Искры и жар снова обдали зрителей. Зезва оглянулся на кота. Тот перестал шипеть, лишь выпускал когти, перебирая лапками по груди Евгена. Мальчик безмятежно спал. Сандр тоже словно не слышал шипения кота и ворчания костра.
Появилась новая картина: женщина и мужчина наклонились на колыбелькой. Рядом стоит маленький мальчик и, встав на цыпочки, пытается заглянуть внутрь. Мать отгоняет его оплеухой. Пламя забушевало вновь, смешав все. Новая сцена. Два мальчика спят в комнате. Что-то большое и страшное ползет из угла к кроватке одного из братьев. Зезва сжал меч.
Утром отец Кондрат разжег погасший костер. Зезва распаковал сумы, вытащил провизию: сушеное мясо и овощи. По очереди умыл Евгена и Сандра. Мальчики громко фыркали и весело переговаривались.
— Может, на охоту сходим, сын мой? — спросил брат Кондрат. — У тебя, я смотрю, и арбалет имеется.
— Имеется, — буркнул Зезва. — Только времени нет у нас на охоту, отче.
— Чего так?
— Того, — Зезва посмотрел на братьев, уписывающих за обе щеки сушеное мясо с овощами.
— Понимаю, — кивнул монах, проследив его взгляд.
Толстик весело заржал, когда Зезва подтягивал подпругу. Мерины стоически пялились в пространство. Судя по виду Толстика, ему до смерти надоели эти два кастрата.
Брат Кондрат запряг меринов, усадил мальчиков, а сам забрался на козлы. Зезва поехал рядом, иногда выезжая на разведку.
— Что ты ездишь туда-сюда, сынок? — спросил отец Кондрат после очередного вояжа Зезвы вперед. — Мы на Мзумском тракте.
— И что с того? — возразил Зезва. — Не тут ли разбойники на мальчишек напали?
— А ведь верно, клянусь милостью Ормаза! — монах повернулся к болтающим ногами сводным братьям. — Так говорите, не знаете, кто были те злодеи, а?
— Не шнаем, — помотал головой Евген, грызя кочерыжку.
— Понятия не имеем, — подтвердил Сандр.
Зезва пристально посмотрел на мальчика.
— Значит, чудище, что ночью приходило, Евгена хотело убить?
— Да, господин Зезва.
— Гм, а не врешь ли ты, парень?
Сандр поднял на Зезву глаза, сглотнул. Отец Кондрат неодобрительно посмотрел на Ныряльщика.
— Не врет, — вмешался Евген, пережевывая последний кусок кочерыжки. — Шандр не врет, дядя. Правду говорит, чешное шлово! Мы ше рашкашали вам вшу правду: бешим от энтого чудисча к дяде нашему, что в Мшуме шивет. Чешное шлово!
— Почему же вы бежали вот так, даже матери слова не сказав?
— Потому што, — Евген оглянулся на хмурящегося брата, — потому што папу боялишь.
— Папу? — Зезва многозначительно взглянул на отца Кондрата. — А что так? Разве папа такой страшный?
Некоторое время раздавался лишь скрип колес и пофыркивание меринов. Мальчики молчали. Наконец, Евген заговорил.
— Папа не страшный. Вовше нет, дядя… Зезва. Мама его ошень любит. Вот только…
— Помолчи, Евген! — резко повернулся Сандр.
Снова наступила тишина. Зезва хотел что-то сказать, но отец Кондрат покачал головой.
— Ладно, ребята, — улыбнулся он. — Хватит уже о грустном. Давайте-ка покушаем, а то с завтрака время приличное прошло, и в животе бурчит, ага! Вы как, не против?
Судя по оживленному виду детей, они были не против. Зезва вздохнул. Действительно, что он к детям прицепился? Не хотят говорить, ну и не надо. В конце концов, не его это дело. Пусть хранят свои секреты. Нужно отвезти их в целости и сохранности до Мзума и сдать в руки дяди. Вот только… Что это за кот ночью приходил? Не пожалует ли он снова? До Мзума еще далеко, в любом случае придется еще раз ночевать в дороге. Зезва ощупал меч, украдкой вытащил его. Светится, зараза. Все так же слабо, но все же. Мальчики — чуды? Бред. Так что же, врет Вааджова железяка? Обманул чародей, фальшивку подсунул? Да нет, вряд ли…
— Закрой детям глаза, брат Кондрат, — мрачно сказал Зезва, успокаивая Толстика. Жеребец нервничал и громко фыркал. Они остановились посреди довольно густого леса.
— А что такое? — удивился монах. — Ты что-то увидел за поворотом?
— Закрой, говорю!
— Да в чем… Ох, Дейла-спасительница! Евген, Сандр, а ну ко мне, живо!
Брат Кондрат схватил в охапку мальчиков, прижал к своему необъятному животу и прикрыл им ладонями глаза. Почувствовав свободу, мерины замедлили шаг. Зезва ударил их по крупам, чтобы шли быстрее. Наконец, оба коня учуяли запах смерти и заволновались.
— Дедушка Кондрат, — пожаловался Евген. — Пахнет шильно!
— Да, сынок, — дрогнувшим голосом сказал монах. — Сиди тихо, сейчас все закончится.
Зезва соскочил с коня и подошел к большому клену, что возвышался над трактом. На дереве покачивалось три трупа, от которых уже начал распространятся жуткий смрад.
Отец Кондрат посадил мальчиков спиной к дереву, строго-настрого велел не оборачиваться. Затем отогнал телегу в сторону от тракта, дал мальчикам по чистой тряпке, показав, как нужно закрывать нос. Соскочил на землю и побежал к понурившемуся Зезве, который молча смотрел на висельников.
— Джуджи, — ахнул брат Кондрат, оборачиваясь на телегу. Евген и Сандр послушно сидели спинами к клену, держа тряпки у носа. — Кто ж это так с ними, а?
Зезва не ответил. Посиневшие трупы тихо покачивались на несильном ветерке. Отец Кондрат присмотрелся и снова ахнул.
Двое из мертвых джуджей были взрослые карлы с длинными рыжеватыми бородами. Богато и красочно одетые, правда без сапог и с вывернутыми карманами. Третий джуджа был ребенком. Мальчиком-джуджей лет десяти.
— Ах, подонки, — дрожащим голосом проговорил монах. — Зезва, это же дитё, клянусь ликом Ормаза! Да что же это творится?! Куда смотрит Дейла?
— Наверное, боги в это время обедали, — мрачно ответил Зезва, вытаскивая меч.
— Не богохульствуй! Не время для шуток, сын мой!
