— ВААДЖ!!
Чародей встрепенулся, поднял голову, поискал глазами. Зезва осторожно поднял руку.
— Зезва? — Ваадж дал знак одному из пажей. Юноши немного расслабились. Телохранители тут же заняли позиции, окружив карету плотным кольцом. — Выходи сюда, что ты там стоишь?
— Не хочу, чтобы меня продырявили, как утку, — проворчал Зезва, отстраняя от себя древко копья солдата из оцепления.
Процессия остановилась, и народ уставился на незнакомца, из-за которого королева сделала столь непредвиденную остановку. Ваадж кивнул Зезве.
— Твои спутники? — указал он на Каспера и отца Кондрата, которые в это время спорили с солдатами, не хотевшими их пускать вслед за Зезвой.
— Да, чудик, они со мной.
Ваадж дал знак. Каспера и монаха пропустили, и они присоединились к Зезве. Мгновение, и вокруг них снова сомкнулось кольцо Телохранителей. Каспер и отец Кондрат затравлено озирались. Вид мрачных солдатских физиономий и направленных на них дротиков явно напрягали их.
— Ваадж, это твои друзья?
Мелодичный голос Ламиры заставил раскрывшего было рот Зезву умолкнуть. Королева вышла из кареты и приветливо смотрела на них. Каспер сглотнул так громко, что, наверное, его слышали даже голуби, что толпились на карнизе ближайшего дома.
— Что же вы молчите, господа? — Ламира оправила складки темно-сиреневого платья и помахала рукой маленькому мальчику, что смотрел на нее с раскрытым ртом. Ребенок расплылся в улыбке.
— Ваше величество, — поклонился Ваадж. — Это Зезва, тот рыцарь, о котором я рассказывал вам.
— Зезва? — оживилась Ламира, подходя ближе. Несколько пажей с ножами наготове заняли позиции вокруг. — Конечно, помню! Тот самый гонец нашего верного Мурмана, что одержал победу
над кудиан — ведьмой Мирандой?
Зезва почтительно склонился перед владычицей Мзума. Отец Кондрат и Каспер последовали его примеру.
— Как там старый Мурман? Обожаю этого старика! Такой добрый и… смешной!
— Государыня, тевад Мурман шлет вам свое почтение и пожелания процветания. Со мной письмо, которое я уполномочен передать вам. Уже три дня, как я прибыл во Мзум.
— Отчего же вы не передали письмо придворному распорядителю или старшему дворецкому?
Зезва молчал, не поднимая глаз.
— Понимаю, — улыбнулась Ламира. — Вот что, господа. К сожалению, я не могу принять вас посреди улицы. С вашего разрешения, мы продолжим наш путь во дворец, а вы, кавалер Зезва, приходите сегодня вечером. Я приму вас.
— Ваше величество…
— Не волнуйтесь, мои изуверы-дворецкие не задержат вас. Ты проследишь, Ваадж?
— Конечно, ваше королевское величество, — поклонился чародей.
— Вот и отлично, — заключила Ламира, оглядываясь и ища кого-то. — Данкан, где ты?
Из рядов Телохранителей вышел высокий и удивительно красивый молодой паж. Огромные темно- карие глаза внимательно оглядели Зезву и его спутников. Плащ пажа был небрежно откинут, открывая целый набор метательных ножей на щегольском поясе из инкрустированной драгоценными камнями кожи. На черных как смоль длинных волосах сидела аккуратная шапочка со страусиным пером.
— Я здесь, государыня.
Зезва заметил, как на мгновенье скривился Ваадж. Выходит, подумал он, положение чародея при дворе не такое уж и завидное, как наставлял Зезву светлейший тевад Мурман. Зезва поймал обожающий взгляд, которым Ламира наградила Данкана. Красавчик взял королеву под руку и повел к карете, где усадил ее на место. А затем запрыгнул вслед, прикрыв за собой дверцу. Лицо Вааджа вытянулось. Когда карета тронулась с места, чародей повернулся к вопрошающе взиравшего на него Зезву и хмуро пояснил:
— Данкан — личный телохранитель государыни и поэтому едет вместе с ней.
— Конечно, — усмехнулся Зезва, оглядываясь на своих друзей. — Так, Победитель, закрой рот! Ваадж, я могу придти вместе с товарищами?
— Приходите, — рассеянно согласился чародей, о чем-то размышляя. — Правда, Ламира, не упомянула их, но, думаю, что-то придумаем. В крайнем случае, их можно будет угостить чем-нибудь на кухне.
— А вот это очень дельная мысль, сын мой! — восхитился отец Кондрат.
Император Вольдемар прицелился и спустил тетиву. Стрела со свистом ринулась вперед и впилась точно в середину соломенной мишени. Мгновенье, и новая стрела уже летела вслед за предыдущей. Затем еще одна, и еще.
Нестор уже целый час смотрел, как император стреляет по разным мишеням, стреляет яростно, постоянно что-то бормоча себе под нос.
Без устали, думал Нестор, ощущая, как пятеро арбалетчиков держат его на мушке, а рядом с ними застыл в ожидании Блюститель Керж Удав. Неужели Керж думает, что Нестор причинит вред императору? Нет, не сейчас. Нестор мог одним движением руки заставить солдат перестрелять друг друга, но зачем? Пусть себе живут пока. Не стоит подкреплять слухи про могущество каджей реальными доказательствами.
Вольдемар стрелял. Пот снова заливал ему лицо, вперемешку со слезами, но император не останавливался. Он не мог иначе, просто не мог. Наконец, обессилев, опустил лук и опустился на колено, тяжело дыша. Сейчас будет приступ, подумал Нестор. Действительно, вскоре император, согнувшись пополам, мучительно кашлял и сплевывал. Испуганные лакеи подносили ему полотенца, Вольдемар хватал их, и снова кашлял, кашлял… Кадж удовлетворенно улыбнулся. Сейчас отдышится и возобновит свою стрельбу. Нестор помнил тот весенний день три года назад, когда император Директории Элигершдад отправился на ежедневную охоту в свой огромный Императорский парк, разбитый вокруг Черного Дворца властителей Элигера. Егеря и гончие гнали вперед специально выпущенных по такому случаю оленей. Вольдемар мчался впереди, оставив далеко позади своих придворных. Белый императорский конь, словно вихрь, несся между вековых деревьев, посаженных еще при далёких предках Вольдемара. Гончие лаяли. Затем лай утих. Раздался шорох впереди. Олень! Вольдемар вскинул лук. Стрела полетела вперед. Раздался слабый крик. Крик? Вольдемар озадаченно вглядывался в чащу, туда, где он отчетливо видел огромного оленя. Конь испуганно заржал. Страшный женский вой вдруг ударил в уши. Вольдемар вздрогнул и помчался на крик. Он вылетел на маленькую опушку, куда должен был убежать раненый зверь. Он не мог промахнуться, он никогда не промахивается.
На опушке плакали и царапали лица придворные дамы его супруги, императрицы Даны. Сама Дана стояла на коленях перед телом девочки лет десяти, которая лежала на спине и удивленно смотрела в небо застывшими глазами. Большое темное пятно расплывалось там, где из тела девочки торчала стрела. Императрица Дана подняла глаза на застывшего Вольдемара и завыла еще сильнее. Затем схватилась за голову, дернулась, прикоснулась к телу мертвой дочери выставленным указательным пальцем и хихикнула. В следующее мгновение она уже хохотала, извиваясь в руках придворных дам.
— Там был олень… — сказал император, слезая с коня. Он ничего не видел, кроме стрелы, убившей его дочь. Стрелы, которую послал он, ее отец. Отец, убивший собственного ребенка.
Вольдемар стрелял. Струйка засохшей крови темнела возле уголка его искривленного рта. Слезы снова застилали ему глаза, но император не промахнулся ни разу. Откуда-то издалека раздался зловещий хохот. Нестор поднял голову, прислушался. Дана. Ее вывели на балкон башни, в которой держали императрицу, вывели на воздух. Сумасшедшим тоже нужен свежий воздух. Нестор скривился. А ведь Вольдемар тогда действительно видел оленя, его глаза не обманули его, вовсе нет. Предсказание исполнено.
Нестор нахмурился. Он вспомнил про странные и неприятные события, произошедшие недавно на севере Мзума, а если точнее, в деревне Убик, что в Верхнем Тевадстве. Убита кудиан-ведьма Миранда.
