– А если глупостей не будет? – поинтересовался вампир.
– Тогда, может быть, договоримся.
– Опять баба за весной молодостью присла, – в голосе вампира звучала неизбывная тоска. Я также заметила, что он несколько присюсюкивает, не выговаривая шипящие.
– А что, многие ходят?
– Достали узе! «Укуси меня, хосю быть всегда молодой и красивой!»
– И ты кусаешь?
– Если бы! Не могу ведь.
– С чего вдруг?
– Я что, так и буду на пузе леза, докладывать?
Я убрала кол.
– Можешь сесть. Но учти, кроме кола у меня есть и другие средства.
– Что, чеснок? – спросил он с ядом в голосе.
– Нет, чеснока при мне нет. Но меня учили, что ничто так не помогает против вампиров, как доброе старое усекновение главы. И я могу произвести эту операцию не только мечом, но любым из своих ножей.
– Сволось! – просвистел он, переворачиваясь. – На инвалида – с целым арсеналом…
Усевшись, он протянул руку к ближайшей кочке, а я в свою очередь – к ближайшему ножу. Однако вампир всего-навсего отколупнул клок мха, заложил за щеку, после чего стал говорить почти нормально.
– Я – Бедный Генрих.
– Почему «Бедный»?
– А что – богатый?
– Действительно, дурацкий вопрос. Продолжай.
– До нынешней зимы я был нормальным вампиром, а теперь – изгой в своем сообществе, – он разинул пасть. Я поневоле вздрогнула. Одно дело слышать про вампирские клыки, а другое зреть их воочию. Но узрела я совсем не то, что предполагала. На месте легендарных вампирских клыков торчали жалкие обломки.
– Ты что, болезный, по ошибке бронзовую статую укусил?
– Если бы, – мрачно отозвался он. – Дело было гораздо хуже. Я себе мирно жил в развалинах древнего замка по ту сторону Нечистого поля, иногда навещал соседнюю деревню, и все было прекрасно.
– Для деревенских – тоже?
– Я меру знал! Не перебирал никогда, чтоб у них и мысли не возникало колы заточить! И вот однажды вечером просыпаюсь, а над деревней моей – зарево. Напал кто-то. Ну, думаю, халява привалила! Разбойники, или там наемники, они ведь в нас не верят. Пока разберутся, что к чему, нажрусь от пуза на полгода вперед. Спихнут на эпидемию или народное сопротивление. Ну, добрался я от замковой горы в деревню, она уж догорела к тому времени. Я даже обрадовался – в полной темноте нам лучше работать. И от радости не задумался, что каким-то колдовством в деревне попахивает… некромантским таким. Потом вылез… этот, то ли разведчик, то ли часовой. И что-то в нем было… неправильное, что ли. И снова я не обратил внимания. Кушать уж очень хотелось. И, стало быть, стоит он возле амбара, что-то высматривает… я по всем правилам бросаюсь на него из-за угла, впиваюсь в шею… И что ты себе думаешь? Мои зубы прошли сквозь него, как сквозь кисель, и я сломал клыки о собственную нижнюю челюсть.
– Вот с этого места поподробней, пожалуйста. Он оказался вампиром, как ты?
– Что я, по-твоему, вампира от невампира отличить не могу? Мы, конечно, с вашей точки зрения, неживые. Но и не мертвые. У нас кости, на костях – плоть, по жилам кровь течет… если мы ее выпьем, конечно… Вот потрогай, – он протянул ко мне руку. Я с некоторым сомнением коснулась ее. Рука была как рука, только очень холодная.
– А этот, которого ты укусил, что же, совсем бесплотный был?
– Ну, не совсем… какое-то подобие плоти было… но… я не могу описать… какая-то взвесь неустойчивая. И жизни я в нем не почувствовал. Никакой. – Бедный Генрих помолчал, справляясь с тяжкими переживаниями. – И лежу я там на земле, зашибаюсь, думаю сейчас прикончит… а они выбрались из развалин деревни и сгинули без следа. Понимаешь, они там все такие были. Не живые. Но и не вампиры. И до меня им дела не было. А я уполз в лес… ондатру съел. Видишь ли, у нас кроме основного набора клыков, есть другие, рудиментарные. Они не для забора человеческой крови предназначены, а для животной.
– А какая разница?
– Вам не понять… Вы существа грубые, тонкостей не различаете. Есть версия, что эти клыки были первичны, поскольку в древности нам питаться, кроме животных, было нечем. А теперь ими пользуются только те, кто человечиной не питается по убеждениям… или по состоянию здоровья. На прежнем месте мне оставаться было опасно, и я вспомнил про храм Края. Знаешь, что это?
– Место поклонения смерти.
– Во-во. Говорят, что нас, вампиров, как воплощение смерти в жизни, там очень уважают. И таких инвалидов, как я, берут на пансион, кровью жертв подпитывают…
– Что же ты здесь торчишь?
– Ага! А лес перейти? Это не поле… Там знаешь сколько хищных тварей, против которых беззащитному вампиру не выстоять? Вот и сижу здесь, вегетарианствую…
