Один за другим настоятель зажег девять масляных светильников в каменных чашах. Мы находились в зале, купол которого терялся во мраке. Судя по сквознякам, гулявшим здесь, из зала было несколько выходов. Или входов.
В лабиринт.
– Встаньте на колени, – распорядился настоятель, – и очистите свое сознание от всяких мыслей.
– Это мы завсегда, пи… – сообщил миннезингер.
– Помолчите, Шланг, – прервал его Бан. – Это необходимо?
– Совершенно необходимо.
– Но разве нам не следует помолиться?
– Молитесь, если хотите. А потом очистите сознание.
Мы, все шестеро, последовали указаниям Читтадритты. Возможно, он знал, что делать. А может, просто хотел показать, кто в этом монастыре настоятель.
– А теперь, – выдержав паузу, – сказал он, – пусть каждый из вас назовет свое заветное желание.
– Я хочу отблагодарить своего сюзерена царя Ивана, – отчеканил граф Бан, – и отомстить врагу, причинившему зло моему ордену и всему миру.
– Отмстить – это дело героя, – поддержал его Ауди.
– Хочу, пи, снять свое проклятие, – сообщил Шланг, – и отомстить той гадине, которая его наложила.
– Хочу выяснить, какая наволочь меня подставила, и отомстить ей, – мрачно признался Ласкавый.
– Я, конечно, уже кое-кому отомстил, – сказал Кирдык. – Но не всем. Враги всегда найдутся.
Поскольку я в этот героический разговор не вмешивалась, настоятель счел нужным обратиться ко мне персонально.
– А ты, паломница? Ты тоже хочешь отомстить своим врагам?
Я пожала плечами.
– Да у меня, в общем-то, и нет врагов. Я помыться хочу. От самого Суржика освежиться не приходилось.
– Подумаешь, – хмыкнул Кирдык. – Что наросло меньше, чем на два пальца – не грязь, а что больше – само отвалится.
– Замолчите все! – сурово приказал Читтадритта. – Я должен открыть свой дух просветлению. Тогда я укажу, кто, единственный из вас, сможет пройти.
Какое-то время он стоял, уставившись на пламя светильника и повторяя что-то вроде «бум, бум, бум». Затем резко повернулся и ткнул в меня пальцем.
– Что, опять? – возмутилась я.
– Действительно, – сказал граф-воевода. – Неужели никто из нас более не достоин?
– Против просветления не попрешь, – отрезал Читтадритта.
– А как же колдун испытание прошел? – ехидно осведомился Ласкавый. – Тоже по просветлению?
– Он не проходил испытания. Ведь там не стояла проблема выбора. Он пришел один. А отшельник вообще попал туда другим путем…
– Ну ладно, в долину, так в долину, – вздохнула я. Если верит гандхарвам, апсарам и дакиням сексуальную ориентацию не меняли, и от них я была в безопасности. К тому же еще неизвестно, точно ли Анофелес прошел в ту долину.
– Не спешите! – граф Бан заступил мне путь. – Мы должны посоветоваться… обсудить…
– Я внимательно слушаю вас, граф.
– Как мы могли заметить, Анофелес сменил тактику в сравнении с прежними временами. Он действует через сны. По-видимому, Золотой Фазан помогает ему в этом.
– Совершенно с вами согласна.
– Но как вы собираетесь ему противостоять?
– Есть у меня в запасе одна фишка… – я вспомнила то простенькое заклинание для блокировки сознания, которым воспользовалась против демона Лахудры. Если оно сработало против демона, то супротив обычного мага всяко должно помочь.
– Погоди-ка! – Ауди наморщил лоб. – В долину может пройти один человек – так? Если Этель-Прис поймает колдуна, как она приволокет его назад? Сколько человек может оттуда выйти?
– Не знаю, – спокойно ответил Читтадритта. – На моей памяти никто оттуда не выходил.
«Ничего себе, утешительное заявление! Но я же туда собралась не Золотой Субурган искать…»
– Придется мне разобраться с ним на месте.
– Я не согласен, пи! – возопил Шланг. – А кто с меня заклятие снимет, пи?
– Прекратите, Шланг! – оборвал его граф. – На кону – судьбы человечества, а вы все о своей карьере.
