Мюргенштюрм в ужасе заскулил, а Мэллори обернулся и увидел, что в футах трех-четырех от него стоит диковинный субъект – высокий, дюйма на два-три повыше шести футов, с парой длиннющих рогов на абсолютно безволосой голове, с пылающими желтыми глазами, острым крючковатым носом, белыми сверкающими зубами и ярко-красной кожей, одетый в мятые бархатные брюки и рубашку, шелковый плащ с меховым воротником и манжетами, сделанными из меха какого-то белого полярного животного, в лаковых черных перчатках и ботинках. Шею его украшала золотая цепочка с двумя рубинами. Когда Гранди выдыхал, из его ноздрей и рта вырывались небольшие облачка дыма.
– Что ж, – нарушил затянувшееся молчание Гиллеспи. – Полагаю, все заинтересованные стороны присутствуют. Мэллори, вы знакомы с Гранди?
– Косвенно, – ответил Мэллори, припомнив свое противостояние с гориллой в музее.
– Вы сделали серьезную ошибку, надумав прийти сюда, мистер Мэллори, – воззрился на него Гранди. – Вы впутались в дела, которые вас не касаются.
– А я не участвую в торгах. Если же вам хочется сорвать на ком-нибудь злость, срывайте ее на типе, который обвел вас вокруг пальца. – Мэллори ткнул пальцем в сторону Гиллеспи.
– Не бойтесь, его очередь настанет, – уверенно пообещал Гранди.
– Но только после того, как вы получите рубин, – осклабился Гиллеспи. – А получите вы его только тогда, когда я буду в надежном убежище далеко отсюда.
Не обратив на него ни малейшего внимания, Гранди обернулся к Мюргенштюрму:
– А после него настанет твоя очередь.
Мюргенштюрм открыл рот, чтобы ответить, но так трясся, что не мог выдавить ни звука. Гранди снова обратил взгляд к Гиллеспи:
– Чую, здесь присутствует еще кто-то.
Вынув Эогиппуса из ящика стола, Гиллеспи подержал его пару секунд на весу, чтобы Гранди мог обозреть коня, а затем снова убрал.
– Итак, все собрались и выяснили отношения, – ухмыльнулся лепрехун. – А теперь, господа, полагаю, настало время начать аукцион.
– Двести клубков бечевки, – крикнул Мюргенштюрм.
– Это даже не фундамент для начала торгов, – ответил Гиллеспи. – А скорее глубокий котлован.
– Триста клубков и полные подшивки «Плейбоя» и «Пентхауза», – без промедления откликнулся Мюргенштюрм.
– Гранди, вы ужасно молчаливы, – сказал лепрехун. – Неужели вы проделали такой путь, чтобы воздержаться от торгов?
Гранди молча смотрел на Гиллеспи. Из его ноздрей сочились две струйки дыма, скрывая почти все лицо, кроме сверкающих желтых глаз.
– Я предлагаю тебе быструю и безболезненную смерть за твое отступничество, – наконец процедил он.
– Слабенькое предложеньице, – парировал Гиллеспи, ничуть не испугавшись.
– Ты продаешь то, что тебе не принадлежит.
– Если это и принадлежит кому-либо, – хихикнул Гиллеспи, – то единорогу, а ему уже нет никакого дела. – Он посмотрел Гранди прямо в глаза. – И хватит мне угрожать. Если с моей прекрасной головы упадет хоть один безупречный волос, вы никогда не получите рубина. – Он перевел взгляд на детектива. – Мэллори, а как насчет вас? Не хотите сделать ставку?
Мэллори покачал головой.
– Что ж, Гранди, вы что-нибудь надумали? Или мне передать рубин присутствующему здесь эльфу?
– К своей первоначальной ставке я присовокупляю сумму в один миллион долларов, да вдобавок разумный срок, чтобы натешиться ими, прежде чем я убью тебя.
– А сколько это будет в пиве или мороженом?
– Разберешься как-нибудь, – холодно бросил Гранди.
– Мюргенштюрм?
– Пятьсот клубков бечевки и добавляю подшивку «Хастлера»!
– …и жирафа, – добавил Гиллеспи.
– Жирафа? – переспросил Мюргенштюрм. – Зачем это?
– Мне всегда хотелось завести жирафа.
– И жирафа, – со вздохом согласился эльф.
– Это даже близко не подошло к миллиону зеленых, – вымолвил Гиллеспи. – Что бы еще сюда подкинуть? – Он вдруг оскалил зубы. – Нашел! Убей для меня Мэллори.
– Не могу! – запротестовал Мюргенштюрм.
– Ты хочешь рубин или нет? – спросил лепрехун.
– Но…
– Это новая начальная ставка! – вскричал Гиллеспи. – Если не сделаешь этого, ты вне игры!
