– Но это несправедливо!
– А убивать Лютика и заточать массу народа не в том Манхэттене было справедливо?
– Но это вовсе не входило в мои намерения! – заныл эльф.
– Когда-нибудь я расскажу тебе, чем вымощена дорога в ад, – пообещал Мэллори, оборачиваясь к Гранди. – Нам он ни к чему. Пусть уходит.
– Он поплатится жизнью за то, что содеял, – неумолимо изрек Гранди.
– Поплатится, – заверил Мэллори. – Его же собственная гильдия прикончит его на рассвете.
– А если он от них ускользнет? – не унимался Гранди.
– Тогда всю оставшуюся жизнь ему придется шарахаться от каждого темного угла из опасения, что мы устроили на него засаду.
– А вот это мне нравится. – Губы Гранди изогнулись в кровожадной ухмылке.
– Так я и предполагал.
– Изыди! – обернулся демон к Мюргенштюрму.
– Но…
– Если ты на рассвете все еще будешь в сфере моих владений, я сам за тобой приду, – пообещал Гранди.
Мюргенштюрм вперил в Мэллори испепеляющий взгляд, с горечью бросив:
– Большущее спасибо, друг!
– Друзья не поступают так, как ты, – возразил Мэллори. – А теперь убирайся отсюда к чертям. Рассвет не так уж далек.
Эльф подошел к двери, хотел было что-то сказать, но вовремя одумался и вышел.
– Подожди. – Гранди на минутку прикрыл глаза, потом открыл их вновь. – Порядок, он вышел из здания. Нам осталось лишь уладить вопрос о цене. Похоже, я единственная заинтересованная сторона из оставшихся.
– Заблуждаешься, – возразил Мэллори. Демон издал гортанное рычание, и струящийся из его ноздрей дым приобрел ярко-синий оттенок.
– А кто ж тут еще?
– Я.
– Ты?! Мэллори кивнул:
– Этот камень – мой пропуск домой.
– Я проверял мембрану. Она останется проницаемой еще часа два-три. Мы можем завершить нашу маленькую сделку, и все равно у тебя будет довольно времени, чтобы вернуться домой, когда отдашь мне рубин.
– Я вовсе не уверен, что собираюсь отдавать его тебе.
– Что?! – зарычал демон, и глаза его засветились еще ярче.
– Ты же Гранди, – растолковал Мэллори. – Ты убиваешь живое. Сеешь моровые поветрия. Убиваешь единорогов ради этих треклятых камней. Ты даже мой Манхэттен сделал опасным. С какой же стати я должен наделять тебя дополнительным могуществом?
– Дурак! – взвился Гранди, подскочив с места. – Ты даже не приблизился к пониманию! – Демон уставился на Мэллори прищуренными глазами, обратившимися в узенькие щелочки. – Неужели ты думаешь, что я хотел убить Лютика?!
– Ну, чертовски очевидно, что уговорить Гиллеспи вернуть единорога ты и не пытался.
– Гиллеспи не должен был убивать единорога! – огрызнулся Гранди. – Он только должен был доставить животное мне!
– А ты, конечно, тут же вернул бы его гильдии Мюргенштюрма, – саркастически произнес Мэллори.
– Ни за что! – взревел демон. – Я бы оставил животное себе, и со временем, когда единорог скончался бы от старости, я присвоил бы рубин, ибо таково мое право. Но я не хотел преждевременной смерти Лютика! Закрытие мембраны невероятно усложняет мою работу!
– Твоя работа состоит в совершении ужасных дел. Какого же дьявола смерть единорога может ее осложнить? Гранди яростно затряс головой:
– Дурак! Моя работа состоит в том, чтобы служить точкой опоры, противовесом худшим тенденциям мира.
– Что ты городишь? – уставился на него детектив.
– Я толкую о том, зачем мне надобен рубин!
– А что это за чушь насчет точки опоры и противовеса?
– Мой долг – служить противовесом худшим тенденциям мира. В этом Манхэттене, где правит анархия и причина не всегда влечет следствие, я воплощаю силу порядка.
– И водворяешь порядок убийствами и грабежами? – недоверчиво поинтересовался Мэллори.
– Я демон. Моя природа ограничивает способы, каковыми я могу функционировать. Я должен калечить, убивать и грабить! Для этого-то я и рожден на свет!
