– Такого слабого оправдания злых деяний мне слыхать еще не доводилось.
– Неужели ты не понимаешь?! Это общество лишено руководящего стержня! Оно остро нуждается в общем враге, чтобы обрести цель и смысл. – Гранди выдержал паузу. – И этот враг – я.
– И сей благородный демон против собственной воли взваливает на себя столь обременительную ношу, не правда ли? – с сарказмом заметил Мэллори.
– Я могу взваливать ее на себя, потому что я демон! – громовым голосом провозгласил Гранди. – Я питаюсь смертью, я упиваюсь горем и несправедливостью! – Его лик зажегся нечестивым экстазом. – Сотворение страданий пронизано изысканной математической точностью, состояние безнадежности – геометрической красотой, сеяние ужаса – неистовым первобытным восторгом! Тебе ни за что не справиться с моей функцией в этой вселенной, как мне – не справиться с твоей.
– Итак, ты стал общим врагом. А как насчет прочих потенциальных врагов общества?
– Потому-то я и хотел, чтобы Лютик жил! По самой своей природе я не в состоянии переродить нарушителей закона, но и допустить появления конкурентов тоже не могу; но зато я могу водворить порядок в этот мир, позволив своим потенциальным соперникам совершать свои злодеяния в вашем Манхэттене.
– За что мой Манхэттен искренне тебя благодарит, – холодно бросил Мэллори.
– Твоему Манхэттену в самом деле следовало бы поблагодарить меня. Ваше чрезмерно упорядоченное общество нуждается в нарушителях закона, точь-в-точь как это общество нуждается в цели и смысле. – Гранди воззрился на детектива. – Ты хоть смутно постигаешь, о чем я тебе рассказываю?
– Стараюсь. Просто ради любопытства: а как насчет двух других миров?
– Каких это двух других?
– Миров, доступ в которые открывают вот эти два рубина, – указал Мэллори на ожерелье демона.
– Я был весьма юн, когда приобрел свой первый рубин. Мое могущество было незрелым, еще не сформировавшимся, и я пока не умел им владеть.
– Ты уничтожил целый мир?
– Благодаря этому опыту я обрел обширные познания.
– Ну, я рад, что хоть кто-то хоть что-то обрел. А второй?
– То был рациональный мир, посвященный всему, что есть лучшего в человеке, – поведал Гранди. – Когда я получил рубин, он близился к состоянию утопии.
– А теперь?
– Я наводнил его хаосом, я посеял в душах ненависть, фанатизм и зависть, я уничтожил их памятники Рассудку и заставил их вознести языческие статуи, изображающие меня.
– Ради их же блага? – сухо уточнил Мэллори.
– Определенно. Невозможно оценить утопию по достоинству, не познав дистопии, как не оценит Добра тот, кто не познал Зла.
– Ты все талдычишь о равновесии, о добре и зле и о цели собственного существования, но я слышу лишь о том, как ты уничтожаешь все, к чему ни прикоснешься.
– Гуманисты будут твердить тебе, что Добро и Зло – понятия относительные, что Вселенная лишена абсолютов. – Гранди презрительно рыкнул. – Гуманисты – дурачье! Существует абсолютное Добро и абсолютное Зло. Вселенная нуждается не в одном, но в обоих. Я представляю одно, и мое дело – противостоять другому.
– А кто представляет Добро? – поинтересовался Мэллори.
– Как я не могу находиться во всех временах и местах одновременно, так и противодействующая мне сторона. В одних вселенных он Иисус, в других – Магомет, в третьих – не более как абстрактный идеал, концепция, запечатленная в мысли или слове.
– И ты пытаешься убить Добро? Гранди покачал головой.
– Если я убью своего Противника – или он убьет меня, – Вселенная утратит равновесие. Может, я и пытаюсь подавить его, как он пытается подавить меня, но победить не дано ни одному из нас. Я убиваю мужчину, он сотворяет дитя; он взращивает цветок, а мое дыхание губит его; я порабощаю племена, а он манит их видением свободы; он возводит монумент, а я подтачиваю фундамент.
– Если ты добился равновесия, зачем же тебе еще рубин?
– Чтобы поддержать равновесие еще в одном мире, – изрек Гранди. – В твоем.
– Если под равновесием ты понимаешь убийства, грабежи и войны, то мой мир уже хлебнул столько равновесия, что девать некуда, – бесстрастно возразил Мэллори.
– Я взлелею сумятицу из порядка, ненависть из любви, загрязнение из стерильной чистоты, а мой Противник изопьет из чаши силы моей и тоже станет могущественнее.
Мэллори добрую минуту смотрел на демона, не произнося ни слова.
– Ты посеял довольно невзгод, на век хватит, – наконец сказал он. – И я не намерен позволять тебе нести в наш мир новые.
– Так не отдашь мне рубин? – настойчиво спросил Гранди.
– В моем мире хватает проблем и без тех, что ты добавишь, – покачал головой Мэллори.
– Но я уже добавил! – расхохотался Гранди. – Лютик прожил более пятидесяти лет. Кто, по-твоему, нашептывал мечты об империи на ухо никчемному австрийскому маляру? Кто вручил Сталину аппарат истребления? Я был в Ми-Лай и Аушвице, Пномпене и Хиросиме. Это я поведал Иди Амину, как
