Энни.
– Нет, – признал Каин. – В первом случае я забыл об осторожности, во втором мне недостало проворства.
– А как насчет Александра Старшего? Вы пристрелили его, несмотря на противодействие шести телохранителей.
– Четверых.
– Вы уходите в сторону.
– Я думал, вы заинтересовались мною из-за тех людей, которых я не убил.
– Совершенно верно. Но у вас много достоинств, и я уверена, что Сантьяго найдет применение им всем.
– Посмотрим.
Полчаса они ехали в молчании. Череда кукурузных и пшеничных полей нарушалась разве что метановым заводом, перерабатывающим в энергию навоз животноводческих ферм Тихой гавани. Наконец они свернули с дороги и остановились перед рядом силосных башен.
– Еще одно хранилище? – спросил Каин.
– Медицинский центр, – ответила Энни.
– Зачем такая маскировка? У Демократии хватает дел и без налетов на больницы.
– Потому что население Тихой гавани недостаточно велико для больницы такого уровня, – объяснила Молчаливая Энни. – Незачем привлекать к себе внимание.
Он вышел из авто и последовал за ней в одну из башен. Кабина лифта опустила их на шестьдесят футов, в белую стерильность больницы.
– И каковы размеры этого заведения? – спросил Каин, оглядывая уходящие во все стороны коридоры.
– Точных цифр я не знаю. Но они достаточно внушительны. У нас двадцать три лаборатории, шесть наблюдательных палат, две операционные, четыре изолированных бокса. Есть и большая жилая зона, снабженная всем необходимым, чтобы сотрудники не приезжали к началу смены и не уезжали по ее окончании.
Они миновали несколько лабораторий, где работали одетые в белые халаты ученые и врачи, подошли к первой из наблюдательных палат. Заглянув в смотровое окно, Каин увидел девятерых мужчин и женщин, лежащих в кроватях с системами жизнеобеспечения и мониторинга. Они напомнили ему пострадавших при пожаре: почерневшая кожа висела лохмотьями.
– Что с ними такое? – спросил Каин.
– Они с Гипериона.
– Не слышал о такой планете.
– Ее начали осваивать пять лет тому назад. Там поселились пять тысяч колонистов, члены какой-то секты.
– Такое впечатление, что их вытащили из огня.
Молчаливая Энни покачала головой.
– Они хотели жить в мире с соседями. Но в данном случае их соседями оказались очень агрессивные гуманоиды. Им потребовалось два года, чтобы выработать условия сосуществования, но они их выработали. – Энни помолчала. – А потом Демократия решила, что Гиперион – идеальное место для военной базы. После нескольких инцидентов с местными аборигенами планету закрыли для гражданских лиц. Колонисты, заключившие с аборигенами мирное соглашение, покинуть Гиперион отказались.
– И такое сотворил с ними флот?
– Непредумышленно. Когда флот решил, что проще уничтожить местное население, чем взывать к голосу разума, в атмосфере распылили некий химический реагент, уничтоживший аборигенов. И это, кстати, далеко не первый случай. – Она смотрела на девятерых мужчин и женщин. – К сожалению, реагент вызвал бактериальную мутацию, результатом которой стало вирусное кожное заболевание, поразившее колонистов. Поскольку им предлагали покинуть планету и предупреждали о возможных последствиях, флот отказывается помогать им.
– Сколько колонистов выжило?
– Из начальных пяти тысяч живы чуть меньше половины.
– А сколько их здесь?
– Только те, кого вы видите перед собой. У нас нет ни места, ни денег, чтобы вывезти с Гипериона всех, поэтому мы доставили сюда добровольцев и пытаемся создать нужное лекарство. Если нам это удастся, мы незамедлительно отправим его на Гиперион.
– И скольким планетам вы оказываете подобную помощь?
– Где только можем.
– Обеспечение функционирования такой больницы стоит немалых денег, – отметил Каин.
– Очень больших денег, – поправила его Молчаливая Энни. – В Пограничье у нас еще четыре таких центра.
– И все работают в подполье?
Энни кивнула.
