Вера сдвинулась влево, мужчина сел рядом.
– Хотел прийти пораньше, да сломался один из комбайнов. – Он словно извинялся за опоздание. – Много я пропустил?
Она покачала головой, приложила палец к губам.
– Извините, – пробормотал мужчина.
– Если тело подвергается легкому заболеванию, что мы делаем? – Проповедник оглядел прихожан, словно ожидая ответа. Но никто не решился открыть рта. – Мы даем ему антибиотики. Если болезнь более серьезна, в ход идут другие лекарства. – Отец Уильям оперся руками о поручень, бегущий вокруг возвышения. – А что мы делаем, если тело поразил рак? – Он рубанул воздух правой рукой. – Мы вырезаем опухоль! – прокричал он.
Глубоко вдохнул, медленно выдохнул.
– А как насчет души? Что мы делаем, когда она заболевает? Как нам лечить ее антибиотиками? Как отсечь часть, прежде чем болезнь захватит ее всю? Ответ прост. Нам это не под силу, потому что такое просто невозможно. Когда дело касается души, дети мои, полумеры не срабатывают. Ваше тело – всего лишь костюм, который вы носите один миг, а вот душа – тот наряд, в котором ходить вам целую вечность. Так что здесь вы не можете позволить себе рисковать. Вы не можете дать душе антибиотики и прописать ей две недели постельного режима, потому что у нее нет кровеносной системы и она не может лежать. Душа слишком важна для вас, чтобы лечить ее полумерами. – Отец Уильям повысил голос. – Всегда помните: легких болезней души не существует! Для болезней души нет деления на серьезные и тривиальные, на смертельные и несмертельные. Есть просто болезнь, и при ее появлении не остается ничего другого, как вырезать ее святым клинком Божьим!
Внезапно Вера почувствовала, как ей в бок уперлось острие ножа.
– Молчите и не двигайтесь! – прошептал высокий мужчина.
Отец Уильям откашлялся.
– Некоторые из вас захотят узнать: каким образом такая хирургическая операция может излечить душу? Что ж, дети мои, это чертовски хороший вопрос… и ответ вам не понравится, ибо он суров, как гнев Господа. – Вновь театральная пауза. – Больной душе здоровой уже не стать! – Глаза отца Уильяма метали молнии. – Вы надеетесь обмануть Бога насквозь фальшивым раскаянием? Ха! – И система громкой связи наполнила шатер пренебрежительным смехом.
– Так почему мы должны идти на хирургическое вмешательство? Потому – и это главное, дети мои, – мы должны действовать быстро, дабы болезнь не распространилась на другие души. Мы должны остановить зло, расползающееся, словно раковая опухоль, с одной души на другую!
– Я могу позвать на помощь, – шепнула в ответ Вера.
– Вы можете закричать, – кивнул высокий мужчина. – Но я гарантирую, что ваш крик быстро перейдет в стон.
– Я не скажу вам ничего нового, – продолжал отец Уильям. – Что сделал Господь, когда болезнь поразила жителей Содома? Он вырезал эту раковую опухоль. Он не стал сидеть рядом с пациентом и лечить его болезнь. Он воспользовался ножом! Что сделал Господь, когда увидел, что весь мир проникся злом? Разве Он прибег к микрохирургии? Да нет же! Он сорок дней и сорок ночей поливал мир дождем!
Отец Уильям черным носовым платком вытер с лица пот.
– Скоро он объявит перерыв, – прошептал мужчина. – Тогда вы встанете и медленно пойдете к выходу. Я буду идти чуть сзади. – И для убедительности он надавил на нож.
– С чего мне слушаться вас? – также шепотом ответила Вера. – Вы все равно меня убьете.
– Смерть может быть быстрой и легкой или долгой и мучительной. Выбор за вами. А третьего не дано.
Она подумала о том, чтобы рвануться к двери, но мужчина прочитал ее мысли и схватил за руку. Вера лихорадочно искала выхода, но приемлемого решения не находилось. Одно она знала твердо: изображать овцу, покорно идущую на бойню, она не станет. Если уж ему суждено убить ее, пусть убивает прямо здесь, в присутствии двух тысяч свидетелей. С другой стороны, действовал он с согласия и одобрения Бродяги. И Вера резонно предполагала, что убийцу никто не схватит и ни один из свидетелей не даст показаний.
– Вы думаете, что, некоторые люди уже поняли, как должно вести себя, не так ли? – вопросил отец Уильям. – Вы думаете, до них дошло, что они не могут пустить пыль в глаза Господу, что им не скрыть болезнь от диагностической аппаратуры Его божественной клиники?
Он окинул сидящих перед ним грозным взглядом.
– Вы, возможно, так и думаете, но некоторым людям ученье не впрок.
Внезапно отец Уильям побагровел от ярости.
– Вы думаете, им хватает ума хотя бы в доме Господнем воздерживаться от своего сатанинского занятия? – проревел он, выхватывая бластер и стреляя в направлении Веры.
Кто-то закричал, послышались проклятья, большинство, в том числе и Вера, повалились на пол.
Переполох длился секунд тридцать. Потом люди начали подниматься, спрашивая друг друга, что произошло. Встала и Вера, чтобы увидеть, что высокий худощавый мужчина мертв. Выстрел отца Уильяма выжег ему левый глаз.
– Не прикасайтесь к нему! – прогремел отец Уильям, когда остальные прихожане заметили жертву. – Это разыскиваемый преступник. Он принадлежит мне и Господу.
Пастырь оглядел аудиторию.
– Господь смотрит на мир моими глазами, слушает моими ушами, так что от нас не скрыться никому. – Опять многозначительная пауза. – Господь укрепляет мою руку и нацеливает мое оружие. Да благословенно будет имя Господа!
Он сунул бластер в кобуру.
