— Да? Я не рвусь в самоубийцы.
— О чем ты?
— Как только вы доберетесь до меня, сразу засунете в чан с протоплазмой.
— Не болтай ерунды, Джефферсон, — Диннисен едва сдерживался. — У нас нет никаких чанов с протоплазмой, и ты это знаешь. Мы просто хотим поговорить.
— Если у вас есть что сказать, выкладывайте прямо сейчас.
— Мы тебе не враги, Джефферсон, — проворковал Диннисен. — Мы создали тебя. Ты — член семьи.
— Забавно, А я вас в родственниках не числю.
— Какой-то ты не такой, Джефферсон. Сильно изменился с нашей последней встречи. Что с тобой произошло, сынок?
— Я нам не сынок, и ничего со мной не произошло. Просто повидал мир. И не собираюсь возвращаться.
— Никто и не хочет держать тебя на Делуросе. Буду с тобой предельно откровенен: на тебя затрачено слишком много сил и средств. Раз ты жив, значит, можешь существовать в той криминальной среде, что характерна для Пограничья. Не просто существовать, но и брать верх над всей этой мразью. У нас для тебя еще много заданий.
— В большинстве своем упомянутая вами мразь смотрит на адвокатов сверху вниз. На любых адвокатов. Но особенно таких, как вы.
— Почему ты так ерепенишься? Мы хотим только взглянуть на тебя и убедиться, что все в порядке. Через день ты отправишься на новое задание. Не так уж и много мы просим.
— У меня дела.
— Наши дела?
— Мои.
— Какие у тебя могут быть дела? — взорвался Диннисен. — Тебе еще нет и шести месяцев!
— Вот тут вы ошибаетесь, — от голоса Найтхаука веяло холодом. — Я — Вдоводел, и уже был стариком, когда ваш дедушка только появился на свет.
И молодой человек разорвал связь.
— Ну как? — повернулся он к Рождественскому Пастырю.
— Ты не возражаешь, что я иной раз называю тебя сыном?
— Нет. Но меня бесит, когда я слышу такое от него. А еще меня бесит, когда он называет меня Джефферсоном.
— Надеюсь, этот разговор тебя порадовал, потому что обойдется он тебе очень дорого.
— Вы про деньги?
— Отнюдь. Готов поспорить, адвокат сейчас общается с Эрнандесом и предупреждает, что ты сорвался с поводка.
— Почему?
— Потому что он и его люди создали идеальную машину-убийцу, а теперь обнаружили, что у нее есть собственная воля. Они не знают, что ты задумал, но на всякий случай предупредят человека, к которому посылали тебя. — Рождественский Пастырь улыбнулся. — А этот человек прекрасно осведомлен о твоих планах.
— Надеюсь, — кивнул Найтхаук. — Все завязано на нем: Трилейн, я. Маркиз. Мелисенд, Мэллой, все. Я хочу посмотреть ему в глаза, когда буду убивать его.
— Об охране он позаботился, — резонно заметил Рождественский Пастырь. — Так что долго смотреть тебе не удастся.
— Мне хватит и мгновения.
Глава 26
Они продали свой корабль, как только прибыли во Внутреннее Пограничье, и купили другой. А затем направились к Солио II. Послушайте, я вот знаю, зачем возвращаюсь туда, но никак не могу понять, почему вы летите со мной? — спросил Найтхаук, когда половина пути осталась позади.
Рождественский Пастырь пожал плечами.
— Почему нет? На Солио есть церкви, как и на любой другой планете.
— Но там есть и хорошо организованная Служба безопасности. Поначалу мы, конечно, задурим им головы фальшивками с Пурпурного Облака, но в конце концов они с этим разберутся. Если не до гибели Эрнандеса, то после. И человек, которого заметят со мной, наверняка попадет в верхние строчки списка разыскиваемых.
— Ты хочешь, чтобы я тебя бросил?
— Я этого не говорил. Я спрашивал, почему вы меня не бросили?
Рождественский Пастырь откинулся на спинку кресла, посмотрел в потолок, тяжело вздохнул.
— Скорее всего из любопытства.
— Хотите узнать, действительно ли Эрнандес нанял Маркиза? — недоуменно спросил Найтхаук.
Рождественский Пастырь покачал головой.
— Нет, тут у меня никаких сомнений. Иначе просто и быть не могло. Такие люди лакомятся ложью и интригами точно так же, как мы с тобой совсем недавно лакомились мясом красного бизона.
— Тогда что же вас так интересует?
— Ты.
— Я?
— Да. Хочу посмотреть, неужели ты и впрямь так хорош, как я себе это представляю.
— Это комплимент?
— С какой стороны посмотреть. Я не думаю, что ты сможешь выкрасть эту женщину и покинуть планету, но любопытно увидеть, как далеко ты зайдешь.
— Вы не упомянули убийства Эрнандеса.
— И это тоже.
— Добраться до него — самое трудное. После его смерти все рухнет, как карточный домик.
— А ты уже думал о том, как доберешься до него?
Найтхаук раскурил маленькую тонкую сигару.
— В общем-то нет. Выдумаю какую-нибудь историю, чтобы он принял меня.
— Ты — не единственный, кто хотел убить его. Да и не так много осталось историй, которых он еще не слышал.
— В крайнем случае, я перестреляю всех, кто попытается помешать мне войти и выйти. — Найтхаук пожал плечами.
— Вот так возьмешь и перестреляешь?
— А почему нет? Я же пристрелил Маркиза, не так ли?
— А если ты нарвешься на специалиста, который лучше Маркиза?
— Тот, кто лучше Маркиза, не стал бы работать за гроши в Службе безопасности, — ответил Найтхаук. — Он обосновался бы где-нибудь в Пограничье и строил бы потихоньку свою империю.
— Подумай-ка вот о чем: на твоем пистолете нет глушителя. Первый же выстрел привлечет внимание всех, кто будет находиться в радиусе пятисот ярдов.
— Я выстрелю только раз.
— Один, пять, десять — все равно шумно.
— У Эрнандеса лазерный пистолет. После первого выстрела я завладею бесшумным оружием, гудение — не в счет. А если второго выстрела не будет, все подумают, что ослышались.
— Ты на это надеешься?
— Откровенно говоря, мне все равно. Если они работали на Эрнандеса или даже прикасались к моей Мелисенд, я хочу перебить их всех.
— Знаешь, я бы чувствовал себя гораздо спокойнее, если бы ты предложил более надежный способ добраться до полковника. Не рассчитывая на то, что тебя приведет к нему какая-то глупая история или ты сможешь проложить к нему путь свинцом.
— Одно ваше слово, и я высажу вас на ближайшей планете.
