Робот вновь поклонился.
— Во сколько тебе обошлось это чудо механики? — поинтересовался Айсберг.
— Недешево.
— А он умеет еще что-нибудь, кроме как приносить тебе выпивку?
— Да, в тех редких случаях, когда мне удается придумать для него какое-нибудь другое занятие, — ответил пожилой мужчина. Он сделал небольшой глоток. — Восхитительно! Все же они делают его лучше, чем где-либо еще.
Айсберг пригубил свою порцию.
— Не стану с тобой спорить.
Последовала пауза, во время которой хозяин испытующе смотрел на Айсберга.
— Итак, Карлос, — наконец сказал он, — ты действительно хочешь уединиться?
— Я постоянно думаю об этом.
— Не вижу причин, которые бы тебе могли помешать. Ты достаточно времени провел на Границе, и Бог свидетель — денег у тебя хватает. Что тебя останавливает?
— За последний месяц четыре разных типа попытались меня прикончить, — ответил Айсберг.
— Вот как?
— Некто объявил на меня охоту, — объяснил Айсберг. — Я подумал, что ты можешь помочь мне разобраться, почему.
— Карлос, уже почти четыре года, как я удалился от дел. И я понятия не имею, что сейчас происходит на Внутренней Границе, да и в любой другой части Галактики.
— Но ты можешь выяснить.
— Как?
— Я знаю имя особы, жаждущей моей смерти.
— Я же сказал тебе, я потерял все связи.
— Да брось ты. Ты проработал в спецслужбе полвека. Ты не убедишь меня, что тебе не звонят время от времени, чтобы воспользоваться твоими мозгами, или что твой компьютер не соединен напрямую с центральным компьютером на Делуросе VIII.
Хозяин выглядел раздосадованным.
— Для человека, внезапно вынырнувшего из туманных далей, ты просишь слишком много.
— Тридцать Два, но я ведь и дал тебе много, — сказал Айсберг.
— Забудь это прозвище, — ответил пожилой мужчина. — Они изъяли из обращения мое кодовое имя, когда я ушел в отставку. Теперь я всего лишь Роберт Гибс.
— Если шесть лет назад я бы не согласился выступить против Пенелопы Бейли, тебя вышвырнули бы прежде, чем ты получил возможность уйти в почетную отставку, — с уверенностью сказал Айсберг. — Тот, для которого я таскал каштаны из огня чуть больше шести лет назад, был Тридцать Два, и именно Тридцать Два обещал мне при случае вернуть долг. За этим я сюда и прилетел.
— Тебе хорошо заплатили за то дело, — возразил Гибс.
— Так же, как и тебе, о чем красноречиво свидетельствует окрестный пейзаж. — Айсберг помолчал. — Все же ты мой должник.
— Я смотрю на это несколько иначе, Карлос, — ответил Гибс. — Я работал на правительство. Ты был свободным художником, требовавшим за свои услуги огромные деньги.
— И честно отрабатывавшим их, когда больше никто в Галактике не мог сделать этого, — заметил Айсберг. — И не строй из себя святошу только на том основании, что ты оставался на службе. Я проработал в разведке пятнадцать лет, прежде чем пошел своим путем. Они получили свой кусок мяса и кое-что еще.
— Однако…
— Черт побери, я не стал бы просить у тебя помощи, если бы мог! — оборвал его Айсберг. — Я же сказал: на меня было совершено четыре покушения!
— За эти годы ты приобрел кучу врагов.
— Это правда. Но Помазанный не принадлежал к их числу, а именно он пытается меня убить! — воскликнул Айсберг.
Гибс пораженно уставился на него.
— Помазанный? — повторил он.
— Именно.
Гибс поднялся с кресла, подошел к окну и устремил взгляд на океанские дали.
— Почему он хочет тебя убить?
— Именно это я и хочу узнать. Мне нужна вся информация на него, какая у тебя есть.
— У меня нет ничего.
— Но ты можешь получить ее, — сказал Айсберг. Гибс кивнул.
— Да, могу.
Теперь, в свою очередь, насупился Айсберг.
— Откуда вдруг такая покладистость? У меня создалось впечатление, что ты собираешься упираться до конца.
— Это не тот случай, — ответил Гибс, повернувшись к нему лицом. — Республика уже года три озабочена проблемой Помазанного.
— Почему?
— Потому, что он вырос из незначительного выскочки в серьезную угрозу. За ним стоит не меньше двухсот миллионов последователей.
— Тогда почему я о нем ничего не слышал?
— Он начинал свою деятельность на Внешней Границе, потом подвизался в Спиральном Рукаве, а действовать в границах Республики стал примерно год назад. Именно поэтому я удивился, что он взялся за тебя: насколько мы знаем, он больше не совершает набегов на Внутреннюю Границу.
— Расскажи мне о нем, — сказал Айсберг, отпив глоток коньяка.
— Он претендует на роль религиозного лидера, — ответил Гибс, допив свой коньяк и поставив пустой стакан на столик. — У него возникали проблемы с налогами, и тут же начинали исчезать занимающиеся этим делом чиновники и свидетели. Именно тогда мы и обратили на него внимание.
— Продолжай.
— Мы не знаем, какова его конечная цель, но мы можем обвинить его более чем в пятидесяти убийствах. Мы знаем, что он закупает в огромных количествах оружие, мы знаем, что в его распоряжении есть довольно большая армия, и мы знаем, что все это финансируется по каналам, связанным с нелегальным бизнесом. Мы привлекали его к суду за нарушение налогового законодательства более чем на восьмидесяти планетах, и девяносто процентов этих процессов, похоже, обречены тянуться до бесконечности из-за нескончаемых проволочек, а он по-прежнему будет утверждать, что возглавляет религиозную организацию, которая должна быть освобождена от налогов. — Гибс презрительно фыркнул. — Сколько тебе известно религиозных движений, обладающих собственной армией?
— Как ты думаешь, какие у него планы?
Гибс пожал плечами.
— Черт возьми, понятия не имею, и никто не знает. Поначалу мы считали, что он действительно планирует подчинить себе несколько окраинных планет и образовать собственную маленькую империю, но тут он перенес свою деятельность в границы Республики.
— А вы уверены, что он не планирует выступить против нее?
— Мы отрабатывали и такую версию, — ответил Гибс, глядя на террасу, где три золотистопурпурные птицы опустились на автоматическую кормушку.
— Но ведь Космофлот насчитывает миллиарды кораблей, — заметил Айсберг.
— Которые рассредоточены на пятидесяти или шестидесяти тысячах планет. Неожиданный удар по Делуросу VIII мог бы вызвать столь большой хаос, что нам, пожалуй, пришлось бы пойти на сделку с ним.
— Я сильно в этом сомневаюсь.
— Ну не знаю, по крайней мере такой была наша первоначальная оценка, — сказал Гибс. — На всякий
