Галактики!»
— Эти монголы такие зануды, — пожаловался Пусянь.
«Они будут преследовать Пусяня и на отдаленной планете!»
— А твоему другу мы поставим памятник, — покосился Пусянь в сторону Джека Сандовала. — Даже больше, мы его посмертно обожествим. Или назначим императором… как ты сказал? Америки? Да, Америки. Посмертно.
— В этом конфуцианцы не знали себе равных, — прохрипел наконец-то разлепивший губы Эверард. — Раздавать посмертно императорские и королевские титулы, это надо же. Пепреплюнули все известные и неизвестные мне наградные системы.
— Так мы и при жизни можем, — отозвался Пусянь. Покопавшись в сумке, он извлек подаренный патрульными атлас на китайском языке. — Мир еще больше, чем мы думали! Выбирай. Вот эта огромная страна на самом юге, окрашенная в белый цвет. Нан-Дзи-Жоу, — прочитал он по складам.
— Антарктида, — машинально перевел Эверард.
— Там должно быть очень тепло, — заметил Пусянь.
Эверард скривился.
— Зубы болят? — участливо спросил беглый император.
— Такой пошлой шутки я не слышал с 1944 года, — неохотно ответил Эверард.
— С какого года? — не понял Пусянь.
— Год Деревянной Обезьяны, — тоскливо уточнил Эверард.
— Варвары, — презрительно процедил император.
Интерлюдия-6. Пусянь против Муссолини
На краешке света, в угрюмой долине, В тени вулканических скал, Сражались герои — Пусянь с Муссолини — И кто-то из них проиграл. Пусянь был пришелец из древней эпохи, Он был узкоглаз и суров, Его не страшили фашистские лохи, «Наследники римских орлов». Свирепый клинок был откован в Дамаске, Инцест воплощенный и Секс, Трещали стальные фашистские каски, Мозги превращались в бифштекс. Узрев, как ужасен в бою император, Бенито дрожащей рукой Схватил пистолет-пулемет Фонтберната — И снова отправился в бой. Свинцовые пули жужжали как осы, Пощады не знал «Фонтбернат», И время пришло отвечать на вопросы «Что делать?» и «Кто виноват?» Ну кто виноват? Дураки и дороги, Известная эта беда. (От битвы проснулись подземные боги — Их будят везде и всегда). И бабочки крылья в резиновой ленте Мелькают, зовут на борьбу, И сразу из двух пистолетов Глизенти Пусянь открывает стрельбу. Приятно, опять пригодились трофеи, Пусянь на гашетки нажал — И пули пробили аорту злодея, И дуче на землю упал. Могила в степи — вот такая картина. Над ней возвышается гриб. Он мог быть владыкой страны Сан-Марино, Но в битве с Пусянем погиб. Выходит на брег победитель — и взору Его приоткрылся пейзаж: Армада стальных крейсеров и линкоров, 
