доверчивый дознаватель УБОПа и двое оперов. А что ему было делать? Меня ведь нужно было как-то убедить в том, что им необходима Саша? Их не смутил даже тот факт, что в тот раз я был в УБОПе вместе с тобой. Пока листал дело, Пермяков увез Сашу к своей сестре...
Бедная Марина. Последний год она только тем и занимается, что играет роль содержательницы конспиративной квартиры. То для меня с Рольфом, то для Саши.
– Рольфа пришлось забрать с собой, потому что неизвестно, как теперь будут разворачиваться события. Да и Пермякову он большим подспорьем был. Кстати, у дознавателя сейчас сильно распухла рука. Он в коридоре твоей квартиры нечаянно выбросил руку в сторону Саши, а Рольф это случайно заметил...
Не отравилась бы моя собака!
– А дальше что?
– Дальше я вернул дело и сказал: «Что ж, все законно». Они тут же попросили выдать Сашу, а я тут же вызвал Пермякова. Ему просьбу повторили, а он спросил: «В чем дело, товарищи?» Я, Струге, конечно, сам наглецом иногда бываю, но такого неприкрытого хамства от Пермякова не ожидал. Ты бы видел, что происходило в моем кабинете. «Какую Струге?» – «Жену судьи!» – «Я что, идиот – жену судьи задерживать?! О чем вы говорите?!» Короче, отстой, Струге. Не волнуйся, с ней все в порядке.
– А что дело?
– Яновский развалит его с полпинка. Хотя сшито довольно грамотно. Но Яновский...
Да, тут Пащенко прав. Развал следствия для Яновского не определяется грамотностью или неграмотностью сшиваемых дел.
Наступил обед, после которого я должен рассматривать второе запланированное дело. Однако адвокат потерпевшей стороны имел честь намотать на нос грипп. Может, и не грипп. Может, и не на нос. Только процесса все равно не будет.
Транспортный прокурор после обеда вызывает к себе из ИВС отца Вячеслава. Наверняка прихожане устроили у крыльца пикет. Интересно посмотреть, как их духовного наставника будут выводить из автозака и вводить в прокуратуру в наручниках. В очередной раз Пащенко проклянут. Да и мне о получении индульгенции задумываться не приходится...
Действительно, несколько старушек с плакатами из ватманских листов стояли напротив входа в здание, создавали таким образом благоприятную почву для скорого появления журналистов. Оставлять без внимания лозунги – «37-й ВЕРНУЛСЯ!» и «СЕГОДНЯ СРУБАЮТ КУПОЛА, А ЗАВТРА – ГОЛОВЫ?» – на их месте я бы не стал. Однако за то время, пока я входил в здание, они появиться не успели. Наверное, бабки только что развернули свою агитацию, а жители соседних домов еще не прочитали написанное. Ничего, скоро разберутся и позвонят всем главным редакторам Тернова.
А Пащенко встретил меня взглядом, полным таинства и предвкушений. Чтобы его не разочаровывать, пришлось подыграть.
– Отец Вячеслав не выдержал нечеловеческих пыток и решил взять на себя чужую вину?
Я не угадал.
– Сегодня опера из транспортной уголовки сняли с поезда Москва – Тернов Малетина.
– Какого Малетина? – В последнее время передо мной мелькало столько людей, что я не сразу понял.
– Того самого. Горе-юриста, на полставки подрабатывающего экспедитором обувной терновской фабрики. – Не наблюдая в моих глазах восторга, Пащенко огорчился: – Е-мое... Сопровождающий «КамАЗа».
Вот это была новость. Я помню час, когда Вадим мечтательно произнес: «Поймать бы Малетина». И вот он... А где он, кстати, сейчас?
– Он здесь, – успокоил меня прокурор. – С ним Пермяков разминку проводит. Сейчас повесит на него пару «мокрух» в поездах и несколько изнасилований, а когда перейдет к терактам, я подключусь. Работа с холодными телами – бесполезная трата времени. Хочешь поучаствовать?
– Это невозможно. У меня в сейфе дело Малыгина. Как только адвокат Малетина об этом узнает, мне сразу – отвод и девичья фамилия.
– А он этого не узнает.
После короткого перекура меня заперли в маленькой комнате, в которой стоял стол и четыре стула. Одна из стен этого помещения представляла собой толстое стекло. Нетрудно догадаться, что Малетин, Пащенко и Пермяков, которых я наблюдаю в комнате смежной, вместо стекла видят перед собой неоправданно огромное зеркало. В него может запросто любоваться слон.
Мне не только хорошо видно, мне очень хорошо слышно. И я стараюсь пользоваться этим в полной мере. Малетин взвинчен и напуган. Судя по всему, обвинения в вокзальном насилии и убийствах порядком расшатали его веру в справедливость проводимых прокуратурой мероприятий. Его голос дрожит, как тело Иуды на осине под порывами ветра. Кажется, еще секунда, и он повторит его подвиг. Понимаю это не только я, но и Пащенко. Школа у нас одна, дороги вот только разные...
– Итак, Денис, наш допрос снимается камерой, установленной в соседней комнате. Каждое ваше слово фиксируется на пленку и в последующем будет предоставлено суду для исследования. Не нужно объяснять, как суд будет реагировать на расхождение ваших показаний с показаниями того же Малыгина, Серикова и Баскова. Вы готовы давать правдивые показания?
Малетин пожал плечами. Я бы тоже так сделал. Но Пащенко не ребенок.
– Малетин, ответьте на вопрос – вы готовы давать правдивые показания?
– Конечно. Мне нечего скрывать.
– Поэтому вы сразу скажете, где и когда у вас созрел умысел на перевоз через российско-латвийскую границу наркотиков?
– Я ничего не перевозил...
– Понятно. Я дам вам шанс. – Вадим повернулся ко мне и громко произнес: – Выключите камеру!
Это было настолько правдоподобно, что я даже окинул комнату взглядом. Камеры не было. Как и тогда, когда я сюда входил.
– Малетин! – Пащенко встал, прошел к задержанному и сел на стол перед самым его носом. – Ты совершаешь большую глупость. Полчаса назад задержан Басков. Он уже дает признательные показания. Малыгин допрошен так обстоятельно, что ему уже нечего сказать даже о своих желаниях! Ты сейчас дободаешься до того, что пойдешь под это дело «паровозом»! Все повиснет на тебе, как на организаторе, исполнителе и духовном наставнике!
Последние слова Пащенко произнес, наверное, вспомнив о пикете. Обычно он говорит погрубее...
– Ты, Басков, Сериков и Малыгин готовили на СТО «КамАЗ» для его перегонки в Ригу! В поддоне были фуфайки, якобы для утепления баллонов с газом, а на самом деле это туфта. Не туфтой был только героин, затаренный в одном из баллонов! И я хочу сейчас узнать, сколько было на самом деле героина. Я хочу знать производителя порошка и источник его приобретения.
– А я откуда знаю?
– Балбес! Как только станет известно, что ты братву с грузом «спалил», тебя уже в камере «отхарят», как последнюю «машку»! Или – как первую! Артем Малыгин уже просит папу, чтобы тот прислал ему свои штаны! Из своих Артем уже вырос! Сам не знаю почему...
За провал операции, конечно, «харить» никто не станет. Так бы у нас уже две трети всех зэков ходили в «петухах». Но Пащенко прекрасно знает, что Малетин не судим, у него высшее образование, а это значит, что с «блатняком» и «беспределом» в преступном мире он незнаком. Почему бы это не использовать?
Малетин «сломался» лишь через два часа. И все рассказал.
Первое. Истинным хозяином героина является Басков. Порошок поступил транзитом через Таджикистан из Афганистана. Чист как слеза. Одним словом, пальчики оближешь. Но половину суммы на приобретение «товара» выделил Сериков, «племянник генерал-майора милиции, начальника ГУВД области Смышляева». Малетин произнес это с таким пафосом, словно на Пащенко упоминание всех чинов и званий родственника человека, травящего Россию и Прибалтику, могло произвести какое-то впечатление. Итак, услышанное лишь подтвердило уже существовавшую версию.
Второе. На перевоз наркотиков через границу вызвался Малыгин-младший, уже не первый раз участвующий в различных сделках «компании» Баскова и зарекомендовавший себя вполне деловым.
– Малыга сказал, что у него есть «дорога» в Прибалтику через наши таможенные посты, – продолжал
