— Но первые два месяца все было нормально! Это началось недели две назад! Точно, Лоуренс тогда очень долго был в Мэллори-холле.
— А как ты вообще оцениваешь ее психику?
— У нее легкий комплекс неполноценности, но она от него почти избавилась самостоятельно, встречая наши с Мэллори восхищенные взгляды.
— Она считала себя дурнушкой?
— Именно.
— И есть для этого основания?
— Конечно нет. Да, она не сногсшибательная, яркая красавица, но что-то в ней есть такое, к чему мужчины летят как мотыльки к огню. Вот только она до сих пор не замечала этого в себе.
— Ясно, значит, она из тех, кто прекрасен, когда влюблен.
— Ты очень верно подметил, Марк, — задумчиво сказал Холден. — Но она сама со всем справилась. Мне кажется, что сейчас в ее голову и не приходят мысли о том, что она дурнушка!
— Что еще ты о ней можешь сказать? Склонна она к слезам или беспричинному смеху?
— Марк, дело в том, что она с семнадцати лет работает медицинской сестрой. Причем большую часть своей карьеры проводила с безнадежными больными. Она каждый день видела смерть и осталась, как ты говоришь, в меру ненормальной.
— Сколько ей сейчас?
— Двадцать семь. Я уже думал об этом.
— Да, причина явно не в этом, — задумчиво сказал Дойльчи. — Ее психика уже успела смириться с этими стрессами.
— Так ты можешь сказать мне, что это такое?
— Холден, я же врач и не могу ставить диагноз, не поговорив с человеком, не проведя тесты…
— Марк, представь, что это задачка из учебника. Я должен знать, как мне ей помочь. Может, ее уже сейчас надо везти к тебе в клинику!
— Этот вариант был бы не плох, — задумчиво сказал Дойльчи. — но он может травмировать ее сильнее, раз, как ты говоришь, она сейчас пришла в себя.
— Марк, просто реши задачку, абстрактную до предела. Вы же делали это, когда учились! Не буду же я сам пытаться лечить ее! Я тоже в меру ненормален.
— Хорошо, — сдался Дойльчи. — Я бы сказал, что у девушки явная истерия. Шизофрения — вряд ли. Хотя… все может быть.
— Отчего это, Марк?
— Потрясения, — предположил он.
— Еще! Говори обо всем, что может вызвать истерию, не отметай того, что мы уже отбросили, мы можем ошибаться, — потребовал Холден.
— Истерия… — задумался Дойльчи. — Может быть, наследственное, тип личности такой, особенности действия нервной системы. Холден, столько факторов могло вызвать это! Да хоть психотропные препараты! Ты не знаешь, что может сделать с некоторыми обычное снотворное!
— Психотропные препараты… — задумался Холден. — Марк, кажется, ты мне сильно помог!
— Думаешь, жених опаивает ее психотропными препаратами? — поинтересовался Дойльчи.
— Почему жених? — удивился Холден.
— Ну а кто еще?! И началось все с того момента, как он надолго задержался в этом вашем Мэллори- холле. Для того чтобы лекарство подействовало, нужно время, друг мой. С психотропными препаратами — то же самое.
— Знаешь, мне кажется, что ты прав… Она ведь, сама того не желая, отняла у него половину состояния. Мэллори на ней женится, получает все и сдает новобрачную в клинику. Может быть, позволит ей родить наследника. Хотя вряд ли, скорее разведется. Будет, конечно, обеспечивать бывшую жену…
— Я еще одно должен добавить, Холден: ко мне довольно часто обращаются с просьбой признать мужа, тетку или еще кого-нибудь невменяемыми, чтобы получить их наследство. Сулят большие деньги. Но я всегда отказываюсь: не для этого я стал врачом. Только ты должен понимать: есть те, кто не отказывается. Ее могут превратить в растение за каких-то два-три месяца! Мне кажется, что девушку надо спасать.
— Мне тоже так кажется, Марк. Спасибо тебе за помощь.
— Если нужно будет ее реабилитировать, привози, я ей постараюсь понравиться. И, Холден, постарайся сделать так, чтобы она поняла, почему ты поломал ее жизнь. Иначе ты будешь очень несчастен.
— Это я тоже понимаю, Марк. Скажи мне, как могут называться препараты, которыми можно такое сделать?
— Их довольно много… — сказал Дойльчи, — но, скорее всего, используется…
Он назвал Холдену практически не произносимое и уж точно не запоминаемое название.
— Марк, а ты уверен, что на баночке или коробочке так и будет написано? — поинтересовался Холден.
— Нет, конечно! Доставай ручку и блокнот. Сейчас тебе придется попотеть.
Марк еще несколько минут перечислял товарные названия одного и того же препарата. Когда он закончил, в руках у Холдена был список из двадцати пяти названий.
— И вообще, как только увидишь какое-то непонятное лекарство, тут же звони мне, я объясню, что это такое.
— Спасибо тебе, Марк.
— Для этого и нужны друзья, — ответил он. — Кстати, я давно хотел тебе сказать, что тебе пора бы подумать о семье. Иначе может развиться депрессивное состояние…
— Марк! — перебил его Холден. — Прекрати!
Они не раз и не два обсуждали этот вопрос, и он несколько устал от навязчивых требований Дойльчи. Холден и сам понимал, что в тридцать пять пора бы уже серьезно задуматься о семье, но единственная девушка, на которой он хотел бы жениться, уже дала слово другому. Только чудо поможет ему не остаться холостяком до конца его дней.
— Хорошо, мне пора работать. — Марк сразу же понял, что сейчас не время. — Буду объяснять, что кроме бумаги есть еще множество вкусных вещей. До встречи!
— До встречи! И спасибо тебе.
Холден повесил трубку. Теперь он должен был сделать еще одно дело. Правда, то, что он собирался предпринять, было незаконно, если бы кто-то об этом узнал, самая благая цель не спасла бы Холдена от правосудия… Но он должен был это сделать. Ради Берты.
Темными коридорами, через столовую, Холден пошел в комнату, которую занимал Лоуренс в те дни, когда оставался в Мэллори-холле. Он старался идти как можно тише, чтобы никто не услышал его шагов. Вот и дверь комнаты графа Мэллори. Холден прикоснулся к ней рукой, надеясь, что Лоуренс не счел нужным запирать ее на замок. Но тот был не настолько беспечен. Холден усмехнулся. Он надел на руки тонкие перчатки, вытащил из кармана небольшую проволоку и вставил ее в замочную скважину. Через несколько минут раздался долгожданный щелчок. Как тень Холден проскользнул в комнату и закрыл за собой дверь. Теперь некоторое время он в безопасности.
Окинув взглядом комнату, Холден попытался определить, где бы стал прятать таблетки, будь он на месте Лоуренса. Где проще всего спрятаться селедке? — вспомнил он детскую загадку. В стае других селедок!
Холден пошел в ванную комнату. Как он и предполагал, в одном из зеркальных шкафчиков Лоуренс хранил лекарства. Холден достал из кармана список и принялся сверять названия лекарств. Почти сразу же он нашел один из препаратов, которые назвал ему Дойльчи.
— Ах ты, сволочь! — сквозь зубы прошептал Холден.
Я должен торопиться, подумал он. До свадьбы осталось два дня. Нельзя, чтобы Берта вышла за этого человека. Ей будет плохо, но она придет в себя быстро, как только ее перестанут пичкать этой гадостью. Надеюсь, Берта поймет, что я делал это все ради ее блага. Может быть, мы даже сможем быть теперь вместе, когда она поймет, кто ее любит по-настоящему.
Холден поставил все на свои места и вышел из комнаты Лоуренса. Он сделал все, что было в его
