коснуться его плеча, прижаться. Она не понимала, почему у него такое недовольное выражение лица.
— Хорошо спала? — поинтересовался он, садясь обратно за письменный стол. На столе перед ним лежал ноутбук.
Рука Марибелл повисла в воздухе.
— Да, неплохо, спасибо, — ответила она. — Почему ты не вышел к завтраку?
— Я не голоден, спасибо. Марибелл, извини, но мне надо работать.
— Но ты выйдешь, когда освободишься?
— Не думаю, что это произойдет в ближайшее время. Мне нужно закончить большой кусок книги. И мне, как раз пришли в голову ценные мысли, которые следует немедленно записать.
— Что ж, понимаю, — кивнула Марибелл. — Надо, значит, надо. Но мы…
Она замялась, не зная, какое подобрать слово. Отчужденность Холдена действовала на нее отрезвляюще.
— Мы увидимся этой ночью? — наконец спросила она.
— Марибелл, не думаю, что я снова буду купаться ночью.
— Я имею в виду совсем не ночное купание! — не выдержала Марибелл.
Холден снова поднялся из-за стола. Отойдя к подоконнику, он прислонился к нему и скрестил руки на груди.
Негромко сказал:
— Я надеялся, что этого разговора удастся избежать.
— Какого разговора?
— Марибелл… Видишь ли… То, что произошло — оно было, без сомнения, очень приятно. Спасибо тебе за это. Но продолжения не будет.
— Почему?
— Потому что у нас с тобой нет, и не может быть серьезных отношений.
— Вот как…
— Марибелл, я сожалею, что так получилось. Я звал тебя сюда совсем не с этой целью… Я правда хотел, чтобы ты просто отдохнула здесь.
— Что из этого должно льстить моему самолюбию? — ледяным голосом спросила Марибелл.
— Марибелл… — Холден вздохнул.
— Что?
— Пойми… Не обижайся на меня. Я не хотел бы совсем прекращать наши отношения. Ты милая девочка…
— Ночью, держу пари, ты совсем не думал называть меня «девочкой».
Холден потер лоб с виноватым видом.
— Это все коктейли Брюса…
— Замечательно. Значит, теперь в случившемся виноват Брюс?
— Я вовсе не это имел в виду.
— Есть мнение, что в пьяном виде человек решается на то, чего не может сделать на трезвую голову.
— Если ты хочешь сказать, что мне просто нужна была женщина…
— Нет, не хочу. Ведь в твоей постели оказалась не Лисса.
— Марибелл, хватит. Я вовсе не хочу ругаться.
— Я тоже не хочу. Я просто хочу понять…
— Давай с тобой сразу расставим все точки над «и». Чтобы между нами не осталось недомолвок.
— Изволь, — кивнула Марибелл и даже присела в кресло напротив стола.
— Ты красивая, смышленая, милая…
— Это проведенная вместе ночь так на тебя повлияла? Помнится, раньше самые лестные эпитеты, которыми ты меня удостаивал, были «легкомысленная», «безалаберная» и так далее…
— Марибелл, для кого-то ты будешь замечательной девушкой. Нежной подругой, заботливой спутницей… Но для меня ты — прочитанная книга, пойми.
— Как это? — оторопела она.
— Я знаю подобных тебе девушек, я вижу, чем они живут.
— А Лисса? Она для тебя тоже прочитанная книга?
— Пожалуй, что так. В ней есть нечто притягательное. По крайней мере, для меня. Но она притягательна не как женщина, а как собеседник, как личность. Она вполне забавна, и, тем не менее, ее характер я определил довольно быстро.
— Воображаешь себя всезнающим? Знатоком человеческих душ?
— Я не так заносчив и самонадеян, как тебе кажется. Мне всего лишь дано умение разбираться в людях.
— Думаешь, умение все просчитывать позволяет судить о людях, которых ты даже не знаешь толком? Невероятно. Я еще не встречала таких, как ты.
— Марибелл, нам с тобой не по пути. И никогда не было по пути. Да, с тобой легко. С тобой приятно общаться, как с непосредственным, очаровательным ребенком, и только. Тебе нужен кто-то помладше, моложе, чем я.
— Ушам своим не верю, — сквозь зубы процедила Марибелл.
— Солнышко, не обижайся, я очень прошу.
— Я тебе не солнышко.
— И не плачь. Я не смогу видеть твои слезы.
— Еще чего не хватало!
— Пойми, все, что я к тебе чувствую — это зов тела. Но в этом нет пищи для моего ума.
— Лучше скажи честно, все писатели — такие же психи, как и ты?
— Марибелл, ты злишься.
— А ты как думал?
— Я не думал, что это произойдет.
— И сознательно держал дистанцию?
— Да, — признался Холден.
— Ты выбрал прекрасный способ, взять меня с собой отдохнуть.
— Вся эта куча гостей спутала мне карты. Они сначала разозлили меня, потом пошли на мировую, и я расслабился. Давненько не приходилось так куролесить в собственном же доме. Ну, и коктейли Брюса довершили дело. Он просто дьявол.
— Я все поняла, — грустно сказала Марибелл, с поникшим видом сидевшая в кресле.
— Пойми, этого не должно было произойти, — с нажимом повторил Холден. — И уж, конечно, я не допущу этого в будущем. Но мы ведь можем остаться друзьями?
— Как? Зачем… Зачем нам оставаться друзьями?
— Ты можешь приезжать сюда время от времени, проводить тут уик-энды…
— Может быть, мне еще будет позволено привозить с собой любовников? — ядовито ответила Марибелл, поднялась из кресла и покинула кабинет.
— Марибелл, подожди… — донесся до нее голос Холдена, но она только погромче хлопнула дверью.
Вернувшись в свою комнату, она заперлась на замок. Ей не хотелось, чтобы кто бы то ни было мог побеспокоить ее сейчас. Удивительно, но Марибелл совсем не хотелось плакать. Она чувствовала досаду, обиду, сильную злость.
Как Холден может так заблуждаться? Ведь сегодня ночью он чувствовал ту же близость, что и она… Ведь это был не просто секс. Как он может вот так запросто взять и разрушить начало прекрасной связи?
Он даже не сделал ни одной попытки общения с ней на ином уровне, нежели привык. Свысока, снисходительно. Как с балованным ребенком. Но она не какая-нибудь пустоголовая дурочка, чтобы до нее требовалось снисходить. Она не давала поводов к такому обращению с собой. Не надо снисходить до нее. Если Холден не стремится к тому, чтобы проводить с ней время, то и ей это не нужно.
