растерянности. В этом состоянии он сейчас будет делать то, что нужно нам. И потом твой контроль мгновенно вычислит охрана представителя и наши похитители. Причем сделано это будет одновременно.
– Не лохи, чай, – обиделся Саланцев.
– А они, чай, лохи?
Разговор на этом закончился и возобновился лишь после четверти часа стояния в полусотне метров от расположенных вдоль набережной лавочек.
– Видишь ту гоп-компанию? – указал Кряжин на топчущуюся, как кони на водопое, группу людей лет от двадцати пяти до сорока. Всего их было четверо, и по застывшим неподалеку иномаркам – «Ягуаре», «Вольво» последней модели и «Мерседесу» – нетрудно было определить их социальный статус. Люди, позволяющие себе ездить на подобных «тачках», но нефть не добывающие и ею же не торгующие, на набережных не встречаются, а «стрелкуются».
– Пошли, – бросил Кряжин.
– Шутите? – спросил, не поверив на слово, Саланцев.
– Боишься, что ли?
– Я не боюсь, – вспылил уязвленный опер. – Я хочу знать, что должен делать!
– А ничего, – улыбнулся следователь. – Просто стой. Ну, стреляй, если что.
Такие люди, как Кряжин с Саланцевым, по городу в двадцатипятиградусную жару ходят в костюмах не потому, что пижоны или так принято на работе. Просто иначе некуда прятать оружие. Кряжин уже лет пять пистолет не носил, но привычка наряжаться в костюм осталась навсегда.
Увидев приближающуюся парочку «неплохо прикинутых фраеров» в темных очках, квартет на набережной чуть приглушил «уровень звука» и стал внимательней поглядывать по сторонам. Сейчас двое, через пять минут – еще двое, потом – двое в штатском, потом – двое в форме… От этих «красных» даже на Красной площади спасения нет.
– Никто Феликса не видел? – спросил, погружая в рот подушечку «дирола», Кряжин.
– Никто Феликса не видел, – ответил старший из всех по возрасту. Лет ему было около сорока, и цели и задачи на этом «сходняке» определял, по-видимому, именно он.
Щупают. Имеют право. Это их «пастбище», и видеть на нем незнакомые рожи никому не приятно. Но бить сразу в череп как-то неудобно. Случится неувязка, и потом уложат смотреть снизу, как трава растет. Хамить – удел отморозков, кому за семнадцать. Серьезные люди «ищут тему» вежливо, но со стальным блеском в глазах.
– А кто спрашивает? – врезался в разговор тот, что был в белой рубашке без рукавов и отутюженных брюках.
– А кто интересуется? – бросил Кряжин, отстреливая скомканный катыш из обертки «жевачки» в сторону.
Квартет как по команде чуть напрягся. Тот, что без рукавов, демонстративно сложил руки на груди и скрестил их, как Нерон перед прочтением стиха. По бесталанно выполненным сиреневым «перстням» на пальцах левой руки Кряжин быстро прочитал весь послужной список бывшего зэка.
«Кража, разбой. Разбой – чуть посвежее, значит, последняя. Лишнего не «колет», значит, уважает правила. Хотя и простак: набивать «перстни» уже не в моде. Но сделаны верно – на левой руке, правая у вора должна быть чистой. До вора, конечно, далеко, но авторитетишка дешевый, несомненно, есть. Две ходки, последняя на пятерик. Пятерик…»
– Не помнишь, с кем на этапе в одной «хате» грелся? Когда тебя по «сто шестьдесят второй»[20] в девяносто девятом в «крытку»[21] «приземляли»?[22] У нас еще вор один сидел, его менты к «прошлячеству»[23] склонили. Да не успели, братва его «разбавила»[24] насильно: он под дурью был, и по запарке двумя пачками индийского за «маляву» рассчитался?
Коротко стриженный тридцатилетний парень сощурился и чуть откинулся назад:
– А кто у нас смотрящим за игрой был?[25]
– Сарик Молодой, – не моргнув глазом, ответил Кряжин.
– Был такой на нашем продоле на «Красной Пресне»… – Он с сомнением поджал губы. – Но не в моей «хате». И тебя, братишка, не припомню, извини… Ты из чьих будешь?
– Из дмитровских.
Четверо с досадой переглянулись. Ничего не понимают…
– Братва, времени в обрез, – рубанул себя по запястью «важняк». – Если не в курсе, где Феликс, нет вопросов.
– Да кто его контролирует? – вяло проговорил третий, в джинсовом костюме. На лице его значилась бородка с бачками «а-ля Баджио». – А где вы, дмитровские, определяетесь? Ты уж извини за наивность… Ей-богу, первый раз слышим. Да, пацаны?
Пацаны молча поиграли желваками, соглашаясь с товарищем.
– «Лефортово» под нами, – стал загибать пальцы Кряжин. – «Матросская Тишина» опять же наша, «Бутырская».
– Тебя послушать, вы всю Москву оцепили, – усомнился четвертый. – А кто за центрового у вас?
– Вы, как в прокуратуре, пацаны! – возмутился Кряжин. – Кто, да что, да откуда. Я же не с предъявой по финансам прибыл. Просто спросил: где Феликс? И сразу ответил на четыре вопроса.
– Он каждый день сюда подъезжает, – смилостивился наконец старший. – Я вот только не пойму: это лишь чисто у дмитровских принято на «стрелы» с «железом» прибывать или сейчас мода такая пошла?
Кряжин посмотрел туда, где застрял взгляд сорокалетнего «бродяги», и увидел выпирающий из-под застегнутого пиджака «ствол» на поясе Саланцева.
– А Феликс-то знает, кто вы? – спросил с «перстнями».
– Он сразу узнает, – заверил Саланцев, которому надоела роль молчаливого наблюдателя. И посмотрел на Кряжина – не пора ли отойти и выждать.
Тот с этой идеей был полностью согласен. Жаль лишь, что он до сих пор не видел фото этого Феликса. «Муровец» скопировал документы в ГУВД, и вся надежда теперь оставалась только на него. А верить этим четверым – себя не уважать. Чтобы они вот так, первым встречным «мутным людям» какой-то непонятной бригады правду сказали?.. Глаза правдивые на всякий случай сделают. Но не более того.
– Ладно, люди, – смирился следователь. – Мы позже подъедем. Если Феликс появится, а нас не будет, пусть он чуть задержится. Это в его интересах. На чем он, кстати?
– На белой «Карине», – не моргнув глазом, ответил «синий».
– Странно, – сыграл в ответ Саланцев. – Такой правильный пацан, и на «японце».
Развернувшись, милиционер со следователем направились к машине.
– У меня в бардачке фото, – сообщил Саланцев. – Так что не прогадаем. Но вот отъехать нужно, а то мы на фоне храма как два заблудившихся апостола.
Пока он заводил машину, Кряжин дотянулся до ящика и ему в руки вывалилась кипа бумаг. Крякнув, он вынимал листы, пока не наткнулся на лист формата А4 с цветной ксерокопией Феликса.
– Обычный бандюк, – резюмировал Саланцев. – Таких сотни в Москве и тысячи в области.
Кряжин не ответил. Положив руку на руль, он заставил «муровца» прекратить вращение руля. Вынул из кармана «паркер», вывинтил колпачок и к великому удивлению сыщика стал рисовать на фото рожицу.
Через несколько мгновений на анфасе Феликса образовалась бородка и бачки «а-ля Баджио».
– Слабак! – обращаясь к Саланцеву, в запале воскликнул Кряжин.
Тот, сообразив, врубил по коробке, и машина, взвизгнув полным приводом, понеслась к кучке «блатных» собеседников, продолжающих стоять на набережной.
Им этот маневр не понравился. Все, кроме Феликса, рассыпались в стороны и бросились к своим машинам, стараясь побыстрее удалиться от этого места. Отморозки перед ними или авторитетные люди – неважно. Это потом выяснять. Завтра, на сходняке. А сейчас нужно выехать за рубеж предельного полета пули и наблюдать за событиями без комментариев. И ехать нужно стремительно, потому что оскалившийся Феликс уже вынимал из-за пояса вороненую «беретту».
– Он на «стрелу» со стволом приехал! – заорал, выворачивая руль, «синий». – А ты кричал –
