порядочный пацан, при понятиях человек!..
Старший не отвечал, ему хотелось побыстрее уехать.
Кряжин видел, как искомый преступник вскинул пистолет, и тот задергался в его руке, словно старался из нее выскочить.
В это же мгновение стекло перед ним и Саланцевым стало покрываться отверстиями и паутиной трещин.
Звякнула облицовка радиатора, справа от следователя пронесся сноп искр.
Отработав, полуавтоматическая «беретта» клацнула магазином, выбрасывая его на асфальт, и проглотила новый. Расстояние между машиной и Феликсом было уже не больше пятидесяти метров.
Кряжин и Саланцев, как по команде, распахнули дверцы и, путаясь в собственной одежде, вывалились на набережную. Дальнейшее пребывание в машине означало бы верную смерть. Сбить бандита, быть может, и удастся, но кому нужны трупы следователя и милиционера, лежащие в десятке метров от трупа уничтоженного ими негодяя? Не тот масштаб.
– Где он? – взревел Саланцев, не видя ни Кряжина, ни Феликса.
Не дождавшись ответа, перекрестился на храм и вскочил на ноги. Странно было видеть себя в тишине и наблюдать у храма пару десятков иностранцев, снимавших документальное кино о том, как в Москве решает деловые вопросы организованная преступность. Да где же Кряжин?!
Держа «макаров» наперевес, Саланцев пересек набережную и выскочил на не мощеный спуск. И в этот момент взгляду его открылась необычная картина.
Феликс, упомянутый в справках ГУВД как Архаев, дважды судимый грабитель, предался воле волн и уверенно греб к катеру, покачивающемуся на воде в сотне метров от берега. Такими катерами торгуют на Ленинградском шоссе – Саланцев сам видел их под табличкой «USD: 25 000,00». Развивает скорость автомобиля; догнать его может лишь глиссер с мигалкой. Следователь же, одной рукой вонзая в губы сигарету, второй набирал номер на мобильной трубке.
– Это что за цирк, Иван Дмитриевич? – прохрипел, подбегая к следователю, «муровец».
Тот не ответил. Занят был тем, что наговаривал по сотовому информацию о вооруженном преступнике, который пытался завладеть катером. Разворачиваться он вряд ли будет, так что вероятное направление движения – вниз по Пречистенской набережной…
Феликс, добравшись до леера катера, схватил его рукой и задышал, как загнанная лошадь. Бегал он в последний раз от милиции в девяносто восьмом, когда его брали за квартирный грабеж. Но уходить от ментов вплавь еще не приходилось ни разу. А потому все было, как в первый раз. Адреналин, непонятно откуда взявшаяся сила и уверенность в том, что все будет хорошо. Поймают любого, но не его. Но самым поганым являлось то, что где-то случился прокол. Он уже год не совершал ничего, за что так могли бы гонять по Москве власти. За исключением похищения сына московского олигарха, разумеется…
А это значит, что где-то разорвалось звено. Архаев не понимал, где именно, и задыхался от ярости. Вот так, на Пречистенке, средь бела дня… Кайнаков сломлен и уже звонил судиле в Страсбург, уже разговаривал с ним и все объяснил. Сам представитель уже прилетел в Москву, отсиделся пару часов в Генеральной прокуратуре, а потом поехал в дом Кайнаковых. Все идет по плану, и до сегодняшнего момента даже в мыслях не было, что кто-то уже натягивает ситуацию. И теперь эта встреча! Двое дядек большого размера приезжают на место встречи, о котором известно лишь узкому кругу, и пытаются найти конец истории! И слава богу, что они не узнали его в лицо! Он мог уже сидеть в этом «Форде» в наручниках и твердить о том, что готов взять на себя незаконное ношение оружия, но не больше…
Нужно срочно сообщить в квартиру.
Сливая с прилипших к телу джинсов ручьи воды, Феликс, раскачивая катер и посматривая на двух ментов, оставшихся на берегу, посеменил к кабине.
– Ну-ка, встань! – заорал он при виде лежащей пары. – К штурвалу, капитан!..
Она завизжала, прикрываясь легким стеганым одеялом, он, прижимая к причинному месту подушку, встал на колени – потолок был низковат.
– Нашли время и место, – подгоняя мужика с толстой золотой цепью на шее, матерился Феликс. – Перед храмом, на воде!.. На суше топчана не нашли?
Двигатель мощного катера взревел, как грузовик, и чуть присел.
– Куда? – пересохшими губами спросил мужик.
Феликс посмотрел на берег, который так удачно покинул. Один из преследователей, самый старший и большой, крутил головой и что-то объяснял по телефону. Заметив, что беглец за ним наблюдает, мужик взял себя пальцами за ноздри и потянул вверх.
– А вот это видел? – и Феликс с чувством собственного достоинства выделил из связки пальцев на правой руке средний и вонзил его в небо. – К противоположному берегу гони!
Последняя фраза была уже адресована капитану, застывшему в рубке в позе атланта, стыдящегося собственного живота. Через две минуты катер приблизился к суше, и Феликс, прицелившись, спрыгнул на бетонное покрытие набережной. На этот раз уже – Берсеньевской.
– За хлопоты, – объяснил Феликс и бросил на палубу стодолларовую купюру.
И через минуту его уже не было видно.
– Кто это был? – спросила она.
Он пожал плечами. Надо заметить, что мужик находился в непростой ситуации. Сказать, что он что-то понял в этой истории, было нечестно. Но согласиться с тем, что его застали врасплох, казалось немыслимо. А потому он, обняв одной рукой ее, а другой прижав подушку, молвил:
– Иногда он бывает просто невыносим.
Троих остальных взяли через полчаса в разных районах города. Остановили по всем правилам «жесткого» задержания и доставили в УБОП. И выяснилось удивительное. Если есть на свете алиби, то самое аргументированное имелось у этих, с набережной. Все трое сегодняшним утром прибыли из Польши, где провели целый месяц. Владелец сиреневых «перстней», не желая осложнять ситуацию, признался, что Феликса знает давно, сегодня же встретил его на улице, и это не Феликс попросил его подъехать на набережную, а парень повез его туда на свою встречу. У Феликса-де было важное дело, но заняться им он должен был только через два часа. Признался знакомому, что не желает светиться в центре, машина, мол, в ремонте, и попросил прихватить с собой, дабы он смог скоротать время. А то, что случилось на Пречистенской набережной, для парня с «перстнями» – полная неожиданность.
И Кряжин поверил на слово. За долгие годы работы в прокуратуре он научился главному: отшелушивать зерна от плевел и молоть из них муку.
Через два часа у Феликса важное дело. Знать бы, какое! Но тогда уж лучше еще и адрес, где прячут Колю…
Ян Михайлович сидел напротив сестры и пытался привести свои мысли в некое подобие порядка. Выглядела Ангелина ужасно. Была согласна на все, но более всего верила в перспективу переговоров представителя России с членами коллегии Европейского суда.
Как объяснить женщине, что доложить на заседании дело нужным образом можно, но нельзя уговорить членов коллегии вынести заведомо неправосудное решение? Как объяснить, что это первые случаи в истории Европейского суда, когда на него пытается оказать давление организованная преступная группировка из России?
Обратиться в Интерпол?
Следователь Кряжин (умный, надо заметить, мужик) сказал, что, даже если подключить военно- космические силы страны, бандиты все равно будут требовать в качестве гарантий жизни Коли освобождение Устимцева из-под стражи в связи с нарушениями его прав.
Расскажи об этом на заседании коллегии, ее члены тут же поставят вопрос о дезавуировании российского представителя как человека, связанного с мафией. И будут правы! Ведь еще ни к одному из них с такой идеей преступные синдикаты не подкатывали!
Это возмутительно и невероятно одновременно. А уж зарубежным коллегам такое и подавно не объяснить.
Ангелина ревела белугой и требовала уговорить судей.
– Ян!.. Ян!! Дай денег, и все уладится! Каждому из этих членов по сотне тонн зеленых, и Устимцева выпустят, как невинного!
