— Прикладом били, — пояснил Юсуф. — Я пленного из кабины выпихнул, деньги перед ним высыпал и сел за руль. Жал на газ так словно черти гнались по пятам, — он устало улыбнулся. — Впрочем так оно и было. И черти, и гнались…
— Гнались, но не догнали, — Абдалла сверху вниз внимательно смотрел на подчиненного. — Фартовый ты, племянничек. С таким везением в карты на деньги нужно играть.
— Мы буквально через полчаса натолкнулись на отряд регулярной кавалерии, — продолжал Юсуф. — Они нас едва не застрелили, но когда бумаги из министерства увидели, то сразу остыли. И сопроводили в город, где стоял карательный отряд, — он задумался и добавил: — Перепуганные они какие-то. Мне показалось, даже обрадовались, что есть повод к своим из патруля вернуться.
— Ясно, — заложив руки за спину, Абдалла качнулся с пяток на носки и обратно. — История фантастическая, но чего в жизни не бывает… Сейчас ложись отдыхать, а завтра напишешь подробный отчет. Дня три-четыре посидишь дома, придешь в себя, — 'дядя' развернулся и вышел из комнаты.
Юсуф успел заметить, как его короткие и сильные пальцы быстро перебирают бусинки четок.
Шанхай, 1934 год
С Иваном Всеволодовичем Боярышниковым — инспектором полиции французского сектора, в прошлом полковником тяжелой артиллерии, Сашу, как и обещал, познакомил шанхайский старожил. Константин Павлович нисколько не удивился, когда молодой человек телефонировал ему и попросил о помощи. Договорились встретиться в антикварном магазине Лугового. На одной из улиц, прилегавшей к авеню Жоффра, которая несмотря на французское название из-за обилия фирм, принадлежавших эмигрантам, наверное была самой русской в Шанхае.
Расставшись в очередной раз с Рыжей-бесстыжей, Саша сел в такси и назвал адрес магазина. Проезжая по запруженным авто, трамваями и рикшами улицам, он хмуро глядел перед собой и размышлял, не делает ли сейчас ошибку. Мало того, что собирается впутать в свои интимные отношения постороннего человека, да еще хочет, чтобы тот помог ему в деле, которое иначе, как слежкой не назовешь. В Штатах он просто обратился бы к знакомому частному детективу и тот за пару дней собрал бы нужную информацию.
Здесь тоже есть агентства и Фанг наверняка знает, кого порекомендовать, но Саша не хотел впутывать в свое любовное безумие комиссионера. Китаец — человек ушлый и, если поймет, что партнер по бизнесу влюбился, как последний сопляк в проститутку, наверняка, попробует сговориться с Натальей. Такого шанса он не упустит, начнут какую-нибудь свою игру. Пусти козла в огород, как говорится… Или решит, что с таким партнером ему не по-пути, а сделка обещает неплохую прибыль, если все сладится.
После неудачной погони за красным 'рено', завезшим их на кладбище, Саша с трудом держал себя в руках. Наталья исправно приходила к нему каждый день, оставалась до самого вечера, а потом уезжала. Находясь с ним, девушка была несколько взвинчена: чувствовалось, что женщина с нетерпением ждет, когда истечет время визита и можно будет наконец-то удрать от навязчивого соплеменника. Все на том же красном авто неизвестно куда и к кому.
Стоило такси с рыжеволосой проституткой отъехать, как на Александра наваливалось чувство дикой тоски и одиночество. Оставаться в номере гостиницы, где все, даже воздух, в котором ощущался аромат духов и Натальиных папирос, он не мог. Несколько вечеров и ночей до самого утра бродил по барам и дансингам, напивался в одиночестве или с такси-герл (53). Как-то забрел в игорный дом и проиграл сто мексиканских долларов в рулетку. Огорчение от проигрыша подействовало несколько отрезвляюще, но тем же утром Александр сцепился с какими-то пьяными французами и чуть не подрался. Успокоило забияк то, что в заведение заглянули двое констеблей пропустить по стаканчику после смены.
Вид полицейской формы подействовал на всех отрезвляюще и, ворча под нос проклятия, Александр швырнул на стол кучку звонкой мелочи и ушел. Констебли внимательно посмотрели на него, и один громко сказал товарищу на русском: 'а господинчик то в зюзю…'. На улице, бредя к остановке такси, Саша вспомнил о полицейском, знакомом Лугового и решил позвонить. Пусть порекомендует детектива или сам проследит за девицей и даст о ней полную информацию. Адрес, родственники и самое важное другие клиенты.
Зачем ему все это нужно Саша не знал. Что он будет делать, когда узнает куда, точнее к кому уезжает Наталья придумать не мог. Предъявлять претензии? Смешно: она просто расхохочется в ответ или сбежит навсегда. Что еще хуже. Но все же… Молодой человек надеялся, узнав о девушке побольше, найти выход из сложившейся ситуации. Отрезать ее от других клиентов, соблазнив деньгами… Черт с ними, с бумажками! Предложить уехать или наоборот, самому остаться тут, перенеся бизнес из Чикаго… Он не знал, что ему делать, но чувствовал, если будет сидеть, сложа руки, то просто в один прекрасный день совершит какое- нибудь отвратительное безумие. И похлеще, чем чернокожий герой Шекспира.
При первой встрече, Боярышников, нестарый еще господин лет сорока пяти, широкоплечий, в штатском, но с гвардейской выправкой вел себя сухо. По-видимому, изучал странного американца. Сохранял на квадратном лице холодное выражение и следил за приезжим внимательными серыми глазами. Владельца антикварной лавки называл запросто 'Костя' и, когда обращался к нему, то выражение на лице утрачивало официальность.
В ответ на просьбу Александра, изложенную Константином Павловичем, инспектор сообщил, что обращаться за помощью к частным агентам, он не советует. Китайцы отличные шпионы, но…
— Они будут тянуть время, чтобы содрать с вас побольше денег, — говорил полицейский, потягивая из рюмки херес, налитый хозяином. — Кроме того, доложат вашей подруге о слежке. Да, да. Не удивляйтесь. Попробуют получить и с нее. И скорее всего, поставят в известность эту мадаму… Как там фамилия владелицы борделя? — он взглянул на злосчастную визитку, которую дал Саша. — Лихуа. Я о ней что-то слышал… Не помню, — покачал инспектор седеющей головой.
— По-моему вы преувеличиваете, — сказал Александр: ему показалось, что бывший полковник набивает себе цену. — Разве такое отношение… И потом, есть же детективы-европейцы!
— Есть, — кивнул Боярышников. — Такие же канальи, как и узкоглазые. Не забывайте, сюда съезжается сброд со всего мира, а уж такого рода делишки для них, как мед для мух.
— Вы не волнуйтесь, Саша, — вмешался Луговой, который писал на листке бумаги: правил свою статью в газету. — Иван поможет вам. Бедная глупая девушка — русская, и мы все решим нашими силами. Правда?
— Да, — ответил Боярышников. — Хоть я и не попечитель падших девиц, — холодно усмехнулся инспектор. — У меня есть помощник, констебль из наших. Правда, он сейчас в отпуске…
— Я оплачу все расходы, — перебил Саша. — И дам премию вашему человеку.
— Разумеется, — полицейский достал папиросу. — Дело потребует двух-трех дней. Когда мой констебль узнает настоящие имя и фамилию вашей подруги, то я наведу справки в архиве. Может быть у нее нехорошее прошлое, — серые глаза холодно уставились на молодого человека. — А также разыщем ее регистрационную карточку. В общем, сделаем все честь по чести. Только вы постарайтесь, чтобы девица не заподозрила о ваших намерениях. Хорошо?
— Не сомневайтесь, — Александр скрестил на груди руки. — Я прекрасно все понимаю. Это не в моих интересах.
— Саша, пообещайте мне, — Луговой оторвался от своих записей и строго посмотрел сквозь очки на молодого приятеля, — что не будете предпринимать никаких опрометчивых действий?
— Никаких глупостей, — сурово сказал бывший полковник. — Просто ждете результата.
— Да, конечно, — кивнул Александр. — Можете не беспокоиться.
На следующий день после первой встречи с Боярышниковым, рано утром молодого человека разбудил мальчишка-коридорный: сообщил о приходе констебля. Саша пригласил гостя в номер. Маленький толстенький полицейский его возраста, Петр Евгеньевич в недорогом чесучовом костюме и белой панамке был вежлив и лаконичен. Говорил только о предстоящей работе. Попросил клиента встретить девушку снаружи, когда она будет выходить из машины.
— Я тайком сделаю ее фотографический снимок, — пояснил он и, заметив выражение
