неудовольствия, появившееся на Сашином лице, заверил, что это необходимо для работы, а негатив и фото он потом отдаст клиенту. — Послежу за объектом три дня, — рассказывал констебль, — выясню кто, где и с кем бывает, напишу отчет и представлю господину полковнику. А он вам потом сам отдаст.
Александр вынул из бумажника пятьдесят американских долларов десятками.
— Я хочу, чтобы ваш отчет сразу попал в мои руки, — он тряхнул купюрами.
— Можно и так, — не моргнув и глазом, ответил Петр Евгеньевич и взял деньги. — Не извольте беспокоиться, все сделаем наилучшим образом.
— Я вам после еще столько же дам, — пообещал клиент.
Полицейский поклонился и снова заверил, что все будет сделано, как должно.
— Комар носа не подточит, — сказал он выходя из номера.
Но толстячок-констебль обманул. Три дня от него не было ни слуху, ни духу, а потом сразу позвонил Боярышников. Сухо сказал, что работа сделана и договорился встретиться через полтора часа. В маленьком кафе, где-то на границе международного и французского сеттльментов. Не знавшему город Александру пришлось записать адрес.
Минут за десять до назначенного времени молодой человек был на месте. Не успел он расположиться за столиком в бамбуковом кресле, как вошел инспектор. В левой руке Иван Всеволодович держал картонную папочку, которую, поздоровавшись, протянул Александру. Пока тот читал рукописный отчет Петра Евгеньевича, полковник заказал официантке мороженое и кофе.
— Пройдоха ваш констебль, — буркнул Александр, рассматривая фото Натальи, снятое, когда он вел ее к гостинице. — Обещал мне первому сообщить.
— Нет, — ответил Боярышников. — Вахмистр человек порядочный и очень исполнительный. Никогда не нарушает полученных приказов. Моих приказов. Насчет денег, которые вы ему дали не волнуйтесь я учту их при расчете.
— Я не об этом, — отмахнулся Саша. — Не в деньгах дело. Зачем было врать?
— Чтобы вы не волновались и не спорили, — полковник поблагодарил девушку, принесшую заказ и пододвинул к себе мельхиоровую вазочку с белоснежными шариками мороженого. — С гимназии люблю пломбир, — он неожиданно застенчиво улыбнулся и взялся за ложечку. — Всякий раз, когда в детстве ел, горло воспалялось, а удержаться не мог. Мамаша на меня ругалась и не разрешала покупать, — полковник вздохнул. — Неподалеку от нашей гимназии мороженщик торговал…
Александр, читавший, как красный 'рено' за три вечера трижды проделал путь от его гостиницы к вилле некоего господина Лана, только молча кивнул в ответ на ностальгические воспоминания полицейского. Из наблюдений исполнительного Петра Евгеньевича получалось, что объект слежки — девица Наталья Сергеевна Губкина. Мадемуазель Губкина каждый вечер покидала Сашину гостиницу и совершала поездку на окраину Шанхая. Высаживалась она у ворот виллы господина Лана. К отчету была приложена фотография небольшого бунгало, окруженного стеной. Над воротами красовался выложенный смальтой дракон. На следующее утро девицу отвозили обратно в город к общежитию в китайском районе, где она снимает комнатку на третьем этаже. Через шесть-восемь часов Губкина снова садилась в машину и на этот раз ехала в гостиницу к Саше.
— Кто такой Лан? — Александр хмуро посмотрел на наслаждавшегося пломбиром Боярышникова. — Вы о нем…
— Узнал, узнал, — полковник промокнул губы салфеткой. — Сорок шесть лет, владелец маленькой киностудии. Сам снимает фильмы. Друг детства господина Лю, — голубые глаза поймали взгляд молодого человека. — Не знаете такого?
— Нет. Первый раз слышу… Хотя, подождите, — Саша задумался. — Да, Наташа мне как-то говорила, что фирма мадам Лихуа получила важный заказ от какого-то Лю, — вспомнил он. — Это о нем шла речь? Кто это?
— Скорее всего о нем, — ответил Боярышников, вычерпывая остатки мороженого из мельхиоровой чаши. — Очень богатый человек. Бизнес, политика, незаконные сделки и тайные общества. Разносторонний человечек, — усмехнулся полковник. — Сам он к женщинам равнодушен: содомит. Но любит 'угощать' друзей и нужных людей красивыми девушками. Я думаю, мадемуазель Губкина познакомилась с Ланом на такой вот интимной вечеринке у господина Лю.
— Понятно, — Саша заглянул в отчет вахмистра и, прочитав бумажку до конца, сунул в папку. — И что господин режиссер такой же влиятельный, как и его друг-содомит?
— Нет, — Иван Всеволодович взялся за чашечку с кофе. — Мелкая рыбешка, но плавают они в одной луже. Вырос вместе с Лю в деревне. Оттуда перебрались в Шанхай… Начинали контрабандой и сводничеством. Потом Лана стали приглашать в массовку на съемки. Затем он играл незначительные роли в китайских фильмах. Лю тем временем быстро пошел в гору, разбогател, — полицейский закурил папиросу и задумчиво выпустил колечко дыма. — Дал приятелю денег, чтобы тот открыл свою киностудию.
— Понятно, — повторил Саша и сжал кисти рук, лежавшие на коленях в кулаки. — А что вы узнали про Наталью? Про фирму, где она работает?
— Фирма уважаемая, — усмехнулся полковник. — Работает около сотни девушек, много белых. Если ваша пассия захочет оттуда уйти, то больших препятствий ей чинить не будут. Тысяча мексиканских долларов и она свободна.
— Ну и порядки, — заметил Саша.
— Уж какие есть. Отец и мать вашей Натальи, — продолжал Боярышников, — умерли в Харбине несколько лет назад. Папаша работал на железной дороге, мать вела домашнее хозяйство. Ни там, ни здесь девчонка полицией не задерживалась. Есть старший брат, остался в Харбине. В ее личном деле имеется бумага… сообщение одного харбинца, что старый железнодорожник имел совпаспорт, — помрачнел инспектор. — У нас таких 'редисками' называют: внутри 'белые', а сверху 'красные'. И сыночка воспитал в любви к Советам. Поэтому, тот в Харбине и остался, когда 'красные' КВЖД забрали.
— Это не важно, — скривился Саша. — Наталья то уехала сюда.
— Хорошо вам, — потемнел лицом Боярышников. — Между вами и 'красными' целый океан. Можно и не замечать… А вот у нас Совдепия под боком. И среди китайцев коммунистов, как собак нерезаных. Нам все важно, — подытожил полицейский.
Он раздавил окурок в пепельнице и одним глотком допил кофе. Демонстративно посмотрел на часы.
— Большое спасибо, господин Боярышников, — сказал Александр. — Вы мне очень помогли. Сколько я вам должен?
Инспектор назвал сумму — двести долларов, получил деньги. Взял с соседнего кресла шляпу и поднялся.
— Не собираюсь совать нос не в свое дело, — сказал он на прощание, — но хочу предупредить… Не наделайте ошибок. Любое нарушение закона и вас, в лучшем случае, вышлют из Шанхая.
— Не беспокойтесь, — небрежно ответил Александр. — Я — законопослушный человек.
— Не сомневаюсь, — Боярышников поправил на голове шляпу. — Честь имею.
Полицейский ушел. Саша заказал мартини с лимоном и, попивая горьковатый вермут, перечитал отчет вахмистра. Несмотря на полученную информацию, он так и не знал, что ему делать дальше.
Ничего, кроме раздражения, фильм у Александра не вызвал. Слащавая мелодрама с китайскими актерами. Главный герой — трудолюбивый молодой клерк, героиня — продавщица в магазине готового платья. Магазин принадлежит белому господину лет пятидесяти, и тот, пользуясь каждым удобным случаем, пристает к девушке. А когда молодой человек пытается вступиться за честь подруги, вышвыривает его на улицу и увольняет продавщицу. Клерк делает подруге предложение, но злобный хозяин магазина клевещет на жениха владельцу фирмы, где тот работает, и глупый китайский бизнесмен выгоняет преданного служащего. Молодые люди оказываются на улице, без денег, а свадьба, становится недосягаемой мечтой. Но фильм заканчивался вполне американским 'happy-end': главный герой, подрабатывавший в порту носильщиком случайно встречал вернувшегося из Америки дядюшку-миллионера. Богатый старик, узнав в смазливом юноше, сына покойного брата, тут же устраивал будущее парня и его невесты. Фильм завершала сцена, в которой дядя вручал молодоженам ключи от магазина, где раньше работала девушка. Он выкупил
