– Мне хватило одной.
– Ладно, значит, мои грязные секреты раскрыты. Да, я была следователем в округе Палм-Бич. А теперь нет.
Молли сочла за благо ни о чем больше не спрашивать. Такая мудрость даже у людей втрое старше ее встречается редко.
– Давайте поговорим о вашем гонораре, – деловито предложила она.
– Пока я, пожалуй, соглашусь на твою сотню, а дальше поглядим.
– Ценю, что вы не пытаетесь жалеть меня.
– Я только сказала, что возьму у ребенка сто долларов. Хотя, конечно, это довольно гадко.
– Нет, – возразила Молли, слишком серьезно глядя на меня сквозь выпуклые стекла круглых, как у Гарри Поттера, очков. – Я так не думаю. – Она протянула мне руку. – Спасибо, что не отказали.
– Боже! У меня такое ощущение, будто теперь осталось только подписать контракт.
– Вообще-то надо бы. Но я вам доверяю.
– А почему?
Кажется, ответ у Молли был, но она, судя по всему, сочла его слишком сложным для моего понимания и потому решила оставить при себе. Интересно, с этой ли она планеты?
– Мне нужны кое-какие сведения. Фотография Эрин, ее адрес, марка и модель автомобиля и тому подобное.
Пока я говорила, Молли нагнулась, расстегнула «молнию» на кармане портфеля, достала большой коричневый конверт и протянула мне.
– Здесь вы найдете все необходимое.
– Прекрасно. – Наверное, мне следовало удивиться. – А в полиции ты с кем разговаривала?
– Со следователем Лэндри. Знаете его?
– Знаю, кто он такой.
– Он вел себя очень грубо и пренебрежительно.
– Я тоже.
– Вы пренебрежительны не были.
Из гаража Сибрайтов выехал черный трехдверный «Ягуар», развернулся и поехал в противоположную от нас сторону. Должно быть, Брюс Сибрайт.
– Твоя мама дома? – спросила я. – Мне надо с ней поговорить.
Эта перспектива не особенно порадовала Молли. Она досадливо поморщилась.
– Мама уходит на работу в девять. Она агент по недвижимости.
– Молли, мне придется с ней побеседовать. И с твоим отчимом тоже. Тебя это не коснется. Скажу им, что я следователь из страховой компании.
Она с мрачным видом кивнула.
– А теперь иди в школу, тебе пора. Не хочу, чтобы меня арестовали за подстрекательство малолетней к правонарушению.
– Нет, – отрезала Молли и с гордо поднятой головой пошла обратно к дому. Чемоданчик с книгами тарахтел за ней по тротуару. Всем бы нам такую силу характера!
Когда мы с Молли вошли в дом, Кристал Сибрайт разговаривала по радиотелефону. Она стояла, облокотившись на консоль, пристально разглядывала себя в зеркало с резной рамой в стиле рококо и щебетала в трубку о каком-то совершенно неописуемом особняке на Сэг-Харбор-корт. Ни за что не признала бы в ней маму Молли. Мне почему-то казалось, что она должна быть застегнутым на все пуговицы адвокатом или ядерным физиком. Впрочем, мне ли не знать, что дети не всегда похожи на родителей?
Кристал оказалась смазливой блондинкой тридцати с небольшим, которая слишком часто позволяла себе роскошь алкогольных возлияний. Волосы у нее были почти белые, тонкие, как сахарная вата. С макияжем легкий перебор. Розовый костюм чуточку тесноват и чуточку ярковат, босоножки на шпильках – тоже немного выше, чем надо.
– Да, Джоан, я могу вам все отправить по факсу, как только доеду до работы. – Она покосилась в нашу сторону. – Но чтобы оценить эту красоту, вы должны увидеть ее своими глазами. Сейчас, в сезон, таких мест вообще не найти. Вам просто повезло.
Отвернувшись от зеркала, Кристал вопросительно посмотрела на меня, затем на Молли и продолжила беседу с невидимой Джоан. Назначила встречу на одиннадцать, вписала ее в растрепанный ежедневник и только тогда отложила трубку.
– Молли? В чем дело? – спросила она, глядя не на дочь, а на меня.
– Это мисс Эстес, – пояснила Молли. – Она следователь.
Кристал смотрела на меня так, будто я свалилась с Марса.
– Кто-кто?
– Она хочет поговорить с тобой об Эрин.
От бешенства Кристал багрово покраснела до корней волос.
– Молли, бога ради! Что ты такое напридумывала? Что с тобой?
В глазах Молли отразилась такая обида, что мне стало не по себе.
– Я ведь тебе говорила, случилось что-то плохое.
– Поверить не могу, что ты на такое решилась! – бушевала Кристал. На свою младшую дочь она злилась явно не впервые. – Слава богу, Брюса дома нет!
– Миссис Сибрайт, – вмешалась я, – я занимаюсь одним делом в конно-спортивном центре, к которому ваша дочь Эрин может иметь отношение. Если можно, я хотела бы поговорить с вами наедине.
Она уставилась на меня белыми от ярости глазами.
– Не о чем тут говорить! Мы понятия не имеем, что там творится!
– Но, мама… – заикнулась Молли, взывая к ее материнским чувствам.
Мать бросила на нее уничтожающий, злобный взгляд.
– Если ты наплела этой даме каких-нибудь глупостей, юная леди, тебе не поздоровится. Ни минуты покоя с тобой! Ни о ком, кроме себя, не думаешь!
На бледных как мел щеках Молли проступили два красных пятна. Я испугалась, что она сейчас расплачется.
– Я волнуюсь за Эрин, – еле слышно прошептала девочка.
– Вот уж о ком, о ком, а об Эрин беспокоиться нечего, – отрезала Кристал. – Иди в школу. Ступай. Я очень сержусь на тебя. Опоздаешь на первый урок, можешь хоть до вечера потом сидеть в классе. И не звони мне.
Ох, как мне хотелось схватить Кристал Сибрайт за пережженные перекисью патлы и оттаскать хорошенько, чтоб они так и остались у меня в кулаке!
Молли повернулась и вышла, оставив входную дверь открытой настежь. При виде ее, идущей к автобусу со своим черным портфельчиком, у меня защемило сердце.
– Вы тоже можете не задерживаться, – заявила мне Кристал Сибрайт. – Или я позвоню в полицию.
Я резко обернулась к ней и пару секунд ничего не говорила, стараясь справиться с душившим меня бешенством. Наверное, в свое время я была жутким патрульным инспектором, потому что в бытовых ситуациях мне не хватало элементарных дипломатических навыков. Я тогда придерживалась того мнения, что некоторым людям мордобой жизненно необходим. Мать Молли была как раз из таких. Но с тех пор прошло много времени, и я кое-чему научилась.
Кристал тряслась, как левретка, тоже явно пытаясь совладать с собой.
– Миссис Сибрайт, как бы то ни было, Молли не имеет к этому никакого отношения, – солгала я.
– Вот как? Разве она не плела вам, что ее сестра исчезла и что нам надо звонить в полицию, в ФБР, в передачу «Их разыскивает вся Америка»?
– Мне известно лишь, что Эрин никто не видел с воскресенья. Вас это не тревожит?
– Намекаете, что я не забочусь о своих детях?
Опять глаза навыкате и заученное возмущение – верные признаки низкой самооценки.
– Ни на что я не намекаю.
– Эрин взрослая. По крайней мере так она сама считает. Она пожелала жить отдельно и
