Вокруг ревел ветер и нес с собой едкий запах гари.
Эши начал успокаиваться, ярость дракона быстро улетучивалась. Морщины на лбу разгладились, он оторвал взгляд от кольца, обратил его к небесам, а потом посмотрел в мрачное лицо Грунтора.
— Если я вступлю в воздушное сражение с Энвин, Рапсодия умрет, — проговорил он почти спокойно.
— Что еще? — подтолкнул Грунтор.
— Теперь Энвин все равно. Если я нападу на нее, но попытаюсь спасти Рапсодию, мы оба умрем.
— Ясно. Что ж, тогда будь Королем, которым тебя избрали. Если ей суждено умереть, пусть она напоследок увидит тебя человеком, а не драконом. Веди их. — И он нетерпеливо указал на мечущихся в панике намерьенов. — И тогда Рапсодия сможет тобой гордиться.
Эши несколько мгновений смотрел на Грунтора, а потом кивнул.
— Да, — устало кивнул он. — Она бы одобрила такой выбор.
Он повернулся к намерьенам, которые продолжали ломиться к выходу, сметая все и вся на своем пути. Рядом с воротами он заметил группу наинов и закричал, обращаясь к ним на наинском языке:
— Мужчины Кузнецы, удерживайте ворота!
Наины, услышав приказ, остановились и повернулись к воротам, а Король уже обращался к группе крестьян, которых отправил к пролому в стене. Горные Ножи тут же атаковали море мертвых воинов, стараясь не думать о том, что среди врагов могут оказаться их собственные предки.
Эши бросил отчаянный взгляд в небо.
Дракон сделал резкий разворот, и стена воздуха ударила в грудь Рапсодии. Внизу расстилалась Кревенсфилдская равнина, залитая кровью и изрытая, словно лицо больного проказой.
Ее руки были прижаты к телу цепкими когтями драконихи, не позволявшими ей взяться за меч, который бесполезно висел на опухающем запястье. Она чувствовала, как огонь лижет ее ногу и юбку в тех местах, где их касается клинок. Над головой у нее болтался треснутый намерьенский рог, надетый на один из гигантских когтей.
Энвин сжала лапу, оставляя синяки на ее теле.
— Прекрасный вид, не так ли, миледи? — Хриплый голос драконихи вызывал отвращение. — Посмотри внимательно на свой народ — видишь, какой ужас ты навлекла на их головы, Дитя Неба! Ну как, нравится вид?
Энвин резко взмахнула крыльями, тугая волна воздуха ударила в лицо Рапсодии, и она едва не потеряла сознание. Дракониха была слишком сильна, однако Рапсодия продолжала безнадежные попытки вырваться. Ничего не получалось.
— Будь ты проклята, Энвин! — закричала она, пробуя высвободить свой меч.
— Слишком поздно. — Могучий дракон захихикал, звук был такой, будто кто-то скребет ножом по стеклу.
— Прекрати, — задыхаясь, проговорила Рапсодия, когда чудовище понеслось к земле, а потом замахало огромными крыльями и вновь взмыло в небеса. — Внизу твой народ, он тебе служил! Так не дай ему погибнуть.
— Они меня предали, — прошипела дракониха, паря над полем битвы, где люди и болги сражались с восставшими из могил трупами людей и болгов. — Все они так или иначе предавали меня. Как предала меня ты. И…
Трижды послышалось негромкое серебристое гудение. Ярко-алая кровь брызнула в лицо Рапсодии. Дракониха рванулась в сторону и испустила крик ярости и боли. Рапсодия ощутила, как слабеет хватка Энвин: один из когтей оторвался и полетел вниз вместе с надетым на него серебряным рогом, и рука Рапсодии с зажатым в ней мечом оказалась свободной.
Ей пришлось схватиться левой рукой за когтистую лапу, чтобы не упасть. Только тут Рапсодия заметила половину блестящего голубого диска квеллана, торчащего из раненой лапы. Рядом наверняка было еще два — оружие Акмеда всегда выпускало диски тройками.
Дракониха снова закричала и затрясла лапами. Теперь Энвин летела по спирали, изрыгая на землю огонь.
Ухватившись покрепче за лапу левой рукой, Рапсодия вонзила меч между сочленениями крыла дракона. Пылающий клинок вошел в плоть огромного змея с такой легкостью, словно резал полог палатки. Образовалась дыра с неровными почерневшими краями. Энвин взревела от боли и принялась бить раненым крылом, пытаясь сбросить мучительницу на землю.
Дракониха вновь резко развернулась, и мир перед глазами Рапсодии почернел. Она понимала, что неминуемо разобьется, если рухнет с небес на землю. Потом Рапсодия сообразила, что чем дальше от поля сражения они упадут, тем меньше людей пострадает. В ее затуманенном сознании вдруг возникла мысль: Рапсодия поняла, чего больше всего боится дракониха.
Набрав в легкие побольше воздуха, Рапсодия крикнула:
— Энвин ап Меритин туат Элинсинос, я даю тебе новое имя: Пустое Прошлое, Забытое Прошлое. Я вверяю память о тебе тем, кто уже умер, проклятая тварь!
— Нет! — вскричала дракониха.
Сидя на вершине скалы, Акмед перезарядил квеллан. У него вспотели пальцы, пока он оттягивал пружину, чтобы вставить на место острые прочные диски из райзина. Столетия назад Гвиллиам сделал их именно для этих целей. Акмед ждал, когда дракон окажется в нижней точке своего полета к земле. Затем подал знак Анборну, скакавшему вслед за драконом.
Анборн пришпорил коня.
Акмед прицелился в фасеточный глаз, голубой, точно огонь в сердце Земли, сделал поправку на скорость полета и произнес короткую молитву.
А потом выстрелил.
Квеллан ударил его в плечо, посылая волны боли по всему телу.
Даже на таком огромном расстоянии Акмед ощущал, как диски разрезают воздух, а потом рассекают глаз мерзкой твари.
Он увидел, как дракониха, взревев от боли, буквально встала на дыбы.
Зажатый в твердой руке Рапсодии сверкающий клинок, чье сияние терялось на фоне черного дыма, застилающего небо, исчез в теле чудовища. Рапсодия вонзила Звездный Горн под вытянутое крыло. Огромная лапа разжалась, Рапсодия прокатилась вдоль чешуйчатого живота, продолжая рубить клинком плоть дракона, а затем полетела вниз. Меч выпал из ее руки и, словно падающая звезда, прочертил огненную дугу в воздухе.
Анборн вновь безжалостно пришпорил коня. Человек и животное превратились в единое целое и мчались вперед, чтобы подхватить падающее с неба тело. В ушах Анборна звенели слова Мэнвин, Прорицательницы Будущего, произнесенные на Совете много веков назад; потом их повторил голос Ронвин, когда Будущее стало Настоящим.
«Если ты хочешь залечить разрыв в своей душе, генерал, береги Небо, чтобы оно не упало».
«Береги Небо, чтобы оно не упало».
«Чтобы оно не упало».
Он видел, как летит к земле тело Рапсодии, вот оно, совсем рядом, — король фирболгов прекрасно рассчитал время своего выстрела. Анборн последним усилием бросил коня вперед, и Рапсодия упала ему в руки. Он поймал ее, вырвал из невесомого воздуха, и они покатились по земле, Рапсодия, воин и лошадь, под жуткий звук ломающихся костей, сквозь волны боли, ослепившей Анборна, а потом он провалился в благословенную тишину.
Рапсодия слышала далекий голос Грунтора, выкрикивающего ее имя. Она попыталась пошевелиться, но обнаружила, что стоит на четвереньках, придавленная сверху чем-то ужасно тяжелым, не дающим свободно вдохнуть.
Голос Грунтора стал громче и приблизился. Рапсодия ощутила, как исчезает тяжесть, а потом она оказалась в кольце знакомых теплых рук. Она открыла глаза и увидела огромное зеленое лицо своего друга, в ужасе смотрящего на нее.
— Твоя светлость? Ты в порядке? Ты живая?
Она кивнула, не в силах вымолвить ни слова. В тот же миг ее тело пронзила острая боль.
