В первый рейс поплыли Андрей, Боря и Вадик. Они уселись прямо на дно, на мокрые доски стланей, ближе к носу. Оставшееся место загрузили вещами, а Ленька приткнулся на узенькой дощечке у самого мотора. Длинноухая Лялька ни в какую не захотела оставаться, бегала по берегу, просяще приседала перед хозяином на передние лапы и поскуливала и теперь, придавленная рюкзаками, виновато, но и довольно косила глаза на Леньку.
Перегруженная лодка шла медленно, ее сильно сносило течением. Москвичи сидели притихшие и, прикрываясь от брызг, и напряженно вглядывались в ледяную серую воду впереди.
Они пересекли широкую ветреную протоку, потом, прячась за островками, еще одну, поменьше, обогнули мыс и причалили к большому острову с высоким лесом.
Лялька выскочила первой и забегала, уткнув нос в песок и весело крутя обрубком хвостика. Студенты подняли вещи на песчаный обрывчик. Закурили, вытирая мокрые руки. Здесь было тихо и тепло – лес закрывал от ветра, и река у берега выглядела неожиданно ласковой. Совсем по-летнему накатывались на песок мелкие волны. Все улыбались.
– Ну, вроде нормально. – Боря крепко встряхивал мокрую куртку, – девчонки вот только.
– Их-то побольше можно посадить. Они легче, – Ленька курил, лежа на сухой траве, и глядел на орлана, парящего высоко над деревьями. – Всю зиму здесь прожили.
– Кто?
– Да вот эти. На мысу у них гнездо, – Ленька помолчал, – сейчас-то он орел, а зимой... рыбы им оставишь, ходят по льду... как два мужика. Смешные.
– Лень, ты, наверное, девчонок сначала перевези, а то ветер вроде прибавляет. – Андрею не нравилось, что Ленька перегружал лодку, и он боялся за Лерку.
– Да ладно, все нормально будет, – Ленька спрыгнул с обрывчика, прошел в корму и оттолкнулся от берега.
Пустая дюралька легко рванула по спокойной воде и вскоре скрылась за мысом. Москвичи разобрали рюкзаки и пошли через остров на свое старое место. В лесу было хорошо, пахло подсыхающей прошлогодней листвой, радостно щебетали и заливались птички, и студенты успокоились. Боря даже предложил по подленькой сообразить, когда они, слегка поплутав, вышли наконец к тихому заливу. Но соображать не стали, Андрею показалось, что он слышит звук мотора. Они побросали вещи посреди большой поляны и пошли обратно.
Там уже радовалась жизни новая мокрая партия. Темноглазая, худенькая, красиво и дорого одетая Лера, выросшая в Швейцарии и никогда в жизни не видевшая не то что такой лодки, но и обычной деревни, отказывалась выходить, кричала что-то радостное и требовала еще «русских горок». Остальные – тоже ничего, улыбались. Оксана подошла к Андрею, распуская длинные, мокрые волосы и хитро, по-женски щурясь, спросила:
– Обратно мы так же поедем?
Андрей ничего не ответил, взял на плечо чью-то сумку и пошел в лагерь.
Так часа за два Ленька сделал четыре ходки. В деревне оставались только Артем с Ильей и довольно приличная куча шмоток.
Артем, высокий, длинноволосый блондин, с всегда вежливым, но как будто безразличным взглядом, начал похмеляться еще в поезде и теперь спал на упаковке с резиновой лодкой. Илья же – невысокий, с близко посаженными глазами и реденькими светлыми усиками, на таких никогда не обращают внимания девушки, – сидел на рюкзаке и тревожно смотрел на Волгу. Иногда он вставал и осматривал деревенский берег, не спускает ли кто большую лодку, но и берег, и вся река были пустые. Илья не умел плавать и в глубине души здорово побаивался, поэтому, наверное, и остался последним, но пока Ленька ездил туда- сюда, ветер усилился, волны уже шли крутые, с белыми гребешками, и теперь он жалел, что не уехал раньше. Когда лодка, высоко распуская светлые крылья брызг, появилась между островами, Илья, встал и в который раз осмотрел кучу вещей:
– Не увезет он все, смотри, что делается, – кивнул на разгулявшуюся реку.
Артем проснулся и думал о чем-то своем. Он был нормальным городским человеком и сюда поехал случайно. Ни жизни в палатке, ни тем более рыбной ловли он не особенно понимал и собирался всю эту неделю играть в преферанс – складывалась хорошая компания – и пить беленькое. Вина было два ящика. Впрочем, если бы он знал, что тут такой геморрой, он не поехал бы. Дома спокойно можно было делать то же самое.
– Может, все-таки накачаем резинку? Да я, может... поплыл бы? – Илья давно бы так и сделал, потому что понимал, что резиновая лодка, случись что, надежнее, но он, как всякий не умеющий плавать, с трудом представлял себя среди этих волн.
– Пусть сам решает. Не возьмет все – еще раз съездит, – Артем зевнул и достал из рюкзака плоскую бутылку коньяка. – Иди, еще по чуть-чуть, а то холодно.
«Казанка», коротко громыхнув по мокрой гальке, почти целиком выскочила на берег и замерла. Ленька вылез, устало потянулся и, не обращая внимания на брызги от волн, бьющих в корму, склонился в лодку.
– Что-нибудь случилось? – в голосе Ильи звучала глупая надежда, что поездка отложится.
– Шланг слетел с бачка. – Ленька бросил плоскогубцы в бардачок. Вытерся рукавом телогрейки. – Пойду, переоденусь... воду пока отчерпайте.
Вернулся он довольно быстро, переодел только фуфайку, хотя все остальное – и штаны, и свитер – были мокрые. Они развернули дюральку носом вперед и стали грузиться. Лодку сильно качало, а временами подбрасывало и ударяло плоским дном так, что Илья, принимавший вещи, несколько раз здорово приложился. Еле-еле все влезло.
Илья с Артемом уперлись веслами с двух бортов, но не столкнули. Тогда Ленька спрыгнул на берег, помог сзади и, когда лодка пошла, вскочил на ходу. Корма ушла вниз, как раз под волну, и хорошо приняла воды, и москвичи растерянно застыли, глядя, как она растекается под ногами.
– Гребите!.. – заорал, заматерился Ленька, опуская мотор, – нос держите!
Плоскодонку болтало, как скорлупку, Илья с Артемом стали загребать, но лодку все равно развернуло боком и потащило на берег.
– Давай, Артюха, – упирался изо всех сил Илья, но у Артема получалось плохо, он сам еле держался, и весло то погружалось слишком глубоко, то выскакивало из воды. Он злился, что его заставляют делать то, что он не умеет, и уже готов был шагнуть за борт и послать этих гребцов к гре-баной матери, но мотор завелся и взревел. Ленька рухнул на свою лавочку и, стеганув винтом по гальке вдоль самого берега, выправил лодку. Качать стало меньше. Воды набралось уже по щиколотку.
Артем хотел предложить вернуться, но со злости на самого себя, что он вообще поехал на эту чертову Волгу, промолчал. Сел спиной к ветру и полез за сигаретами.
Илья пристроился на палатке боком к Леньке и следил за темными ямами и серыми, скользкими валами впереди. Одной рукой он держал весло, другой вцепился в борт. Внутри было холодно от страха. Его сейчас и впятером не оторвали бы от этой железки.
– Эй-эй! – раздалось сзади. Илья испуганно повернулся.
– В носу банку возьми! – кричал Ленька. Илья все понял, встал на колени прямо в воду, и на ощупь, сам неотрывно смотрел вперед, нашел под вещами жестяную литровую банку. И вовремя – Ленька не заметил впереди льдину, опасно ткнулся в нее, сбросил газ, и тут же очередная волна, прокатившись по носу, попала внутрь. Илья, как мог, раздвинул вещи и стал черпать. Банка погружалась почти полностью, он старался, но вода убывала медленно.
Они прошли уже довольно много, наверняка большую часть широкой протоки, когда банка выскользнула из окоченевших Илюхиных рук. Он с ужасом глянул ей вслед, потом на Леньку. Тот, закрываясь рукой от брызг и ветра, щурился вперед на неверные хребты волн и медленно приближающиеся острова. Лодка шла очень тяжело, плохо забиралась на волну, зарывалась в нее носом, и их все больше и больше заливало.
Артем вцепившись в борт, уткнулся взглядом в прибывающую воду под ногами и старался не двигаться, только изредка оборачивался, оценивая расстояние до ближайшего острова. Илья искал, чем бы еще можно было, но ничего не было. Тогда он снял кожаную кепку с головы и зачерпнул. Кепка была хуже, чем банка, мягче, но воды брала больше.
