– Да-а, эта разноется. Давай кружки. – Он сдернул пробку зубами.
После второй – Ленька опять выпил залпом и не закусывая – его совсем понесло. Он взялся за Ромкину гитару, но получалось плохо, пальцы пьяно спотыкались по ладам.
– Не. Давай, кто-нибудь. Сыграй. Ты умеш? А кто? О! Роман! О, молодец! Молодец, мужик, – повернулся он к Андрею. – От, он мне нравится! И на гитаре умет! Давай куртками меняться, Роман! – опьянев, он заговорил по-деревенски, а Рому ударял на первом слоге, и получалось вроде клички.
Москвичи снисходительно улыбались на его глупости или разговаривали между собой, но Ленька ничего этого уже не замечал. Он прихлопывал себя по ляжкам и водил плечами.
– Поехали со мной, говорю, Роман! В клуб завалимся. У нас никто так на гитаре не умет. Что у нас тут, чухня одна!
Роман перебрал пару раз «Цыганочку», подтянул струны и, поняв, что уже можно не играть, отложил гитару.
– Ты не ссы! В клубе никто не дернется! – Ленька, представляя, видимо, что он в клубе, нехорошо осмотрел всех. – О! – Лицо его вдруг снова стало своим и добрым. Это... Юрок! – обратился он к Роману. – Пострелять хошь?
Он встал, неожиданно резвым и твердым шагом соскочил с обрыва и, повозившись в носовом отсеке, достал мелкашку с обрезанным стволом.
– Во! Иди стреляй. Вот патроны. Ну-ка! Повесьте что-нибудь. Вон бутылку.
Все оживились. Роман со словами «Я первый! Я первый!» побежал вешать бутылки, Андрей тоже спустился к лодке, а Вадик нахмурился и, повернувшись к Боре, заговорил вполголоса, быстро и недовольно:
– Слушай, надо идти. Он же совсем опьянел. Да и эти тоже. Сейчас еще перестреляются.
– Стой! Стой! Тихо! – Ленька, широко расставив ноги, прицелился куда-то вверх и выстрелил.
Там, тяжело взмахнув крыльями, отваливал в сторону орлан.
– Зачем ты! Не надо! – заорали студенты вперемешку.
– Вам. На чучело. – Ленька смотрел вслед орлану.
– Надо просто идти, да и все. Ну?! Что тут... не станет же он вслед стрелять, – продолжил Вадик.
– Может, все-таки взять его с собой? – Боря почесал бороду, – как он поплывет-то, он же пьяный!
– Ну, знаешь, он сам хотел, в конце концов! Вообще не надо было пить!
– Но как?! – Боря с недоумением посмотрел на Вадика.
– Как, как. Так! А теперь что, пьяного его таскать?..
С берега раздались выстрелы, но бутылки остались целые.
– Андрей! – крикнул Вадик.
Андрей со второй попытки залез на обрывчик. Глаза пьяно блестели.
– Дрянь у него мелкашка. – начал он.
– Слушай, я пойду. – Вадик решительно взялся за рюкзак.
– Да, да, я тоже об этом думал. Иди, там девчонки заждались уже, – сказал Андрей, трезвея, – а мы тут, – он посмотрел на стрелков, – в общем, иди. Лере скажи, что все нормально.
На берегу осталось трое москвичей и Ленька. Лялька сначала с лаем бегала в кусты по направлению выстрелов, но потом поняла, что это не охота, и улеглась возле колбасы. Ленька потребовал еще выпить.
– Нет, – сказал Андрей твердо. – Давай, пойдем к нам. Там допьем. Там хоть еда есть.
– Пойдем! Титястую мне отдадите? Она – ничья?
Рома, о чьем «богатстве» шла речь, сделал страшные глаза, показывая Андрею, что в лагерь его никак нельзя.
– Что? – Ленька как будто что-то понял и тряхнул головой. – Всё, – развел он растопыренные ладони, – разговора не было! Все, давайте, мужики, я на турбазу. У вас есть еще пузырь? Взаймы!
– У тебя в бардачке. – Показал Андрей на лодку.
– Где?
– В лодке.
– Ни хера себе, что, еще, что ль?
Ленька полез за бутылкой, сорвался с носа, но как-то отпрыгнул и упал на мели на задницу. Потом залез в лодку и достал бутылку.
– Юрка, – кричал он Роману, ища что-то в бардачке, – поедем со мной. Корефан будешь! Иди давай за руль садись. Вот.
– Ромаш, давай, мы с Борькой тоже пойдем, а ты потом как-нибудь. – Андрей сморщился, понимая, что говорит что-то не то, и поскреб подбородок, – а то мы не уйдем.
Рома, хоть и пьяно, но испуганно глянул на друзей и на Леньку, который сидел у мотора, уронив голову. И, кажется, уже спал. Лялька лежала рядом.
– Мужики, пойдем вместе...
– Нет, Ром, нельзя его так бросать, давай, попробуй все-таки в лагерь привести. – И они скрылись в лесу.
Уже вскоре, на полпути, догнал запыхавшийся Рома.
– Уехал!..
– Как?! – Андрей с Борисом глядели недоверчиво.
– Только вы ушли, он проснулся и уехал.
– А куда?
– Туда, – показал Роман.
– А, ну значит домой. Но... все нормально, поехал? – Андрею и хотелось в это верить, но было подозрительно.
– Да, вроде нормально, – Рома зло отвернулся. Он действительно не стал ничего дожидаться, а сразу, как только они ушли, взял свой рюкзак и спрятался в кустах, но Андрей-то какое право имеет так на него смотреть. Все же ушли.
Андрею и хотелось вернуться, но перед Ромой было неудобно... да если честно, то и не очень хотелось. Непонятно было, что с пьяным Ленькой делать. Он потер лоб, подумал, что, в конце концов, местные всю жизнь такими ездят, и в этот момент услышал звук взревевшего мотора.
Возвращаться было поздно.
Орлан, по-прежнему парил над островом. Он видел трех мужиков, стоящих с рюкзаками на тропе. А чуть дальше, на берегу залива – яркие палатки, кучу вещей, дым и людей. Кто-то тащил дрова из леса, кто-то звенел топором, забивая рогульки у костра. Две девушки в ярких купальниках перекидывали друг другу маленький белый парашютик и громко и весело хохотали.
Вдоль берега медленно стекала моторка. С мужиком и собакой. Собака лежала на носу, а мужик дергал мотор. Но вот лодка резво развернулась и, набирая скорость, пошла к мысу. За лодками иногда всплывала битая рыба, и птица скользнула за ними.
На мысу, где у орлана было гнездо на высоком тополе и теперь сидела его подруга, моторка выскочила из затишья и боком врезалась в высокие волны. Ее ударило, брызги взлетели, собака скатилась с носа на дно и заметалась. Лодка шла слишком быстро, это было понятно не только собаке, но и птице, но человек... светловолосый, ясноглазый человек, нежно любящий отца, жену и сына... продолжал переть боком к волнам, не сбавляя хода. На следующем большом гребне моторка вылетела вся, и, взметнув вокруг себя воду, упала на бок и перевернулась. Коротко блеснув дном, лодка стала быстро уходить под воду.
Лялька вынырнула и поплыла к острову. Ее швыряло волнами, но она вдруг закрутила головой и стала грести против течения, назад к лодке, от которой торчал один нос. Она плавала вокруг, царапая когтями металл, но ее било мутной водой о серое железо, и собака снова поплыла к берегу. Она вылезла в кустах и, припадая на передние лапы, начала отчаянно гавкать на блестящий на солнце киль. Лодка была рядом. Ее медленно несло течением, а ветер прибивал к затопленным кустам. Лялька забегала вперед, заходила в воду и лаяла, и тихо скулила, потом неожиданно рванула назад вдоль берега. Она бежала, обнюхивала тропинку и смотрела на воду. На воде было пусто.
Прошлогодний камыш, ветки, мелкий лесной сор с островов плыли по течению, борясь с ветром, который давил не ослабевая, принося откуда-то звуки топора, удары мяча и веселый, дружный, молодой
