Или… я что хочу сказать…
— Да. Я… — Анетта покраснела.
— А-а-а, ну ладно, — сказал он, чувствуя, что никак не получается найти ту ноту, на которой можно было бы оказаться на равных. — Мы тут в лошадки играли, понимаешь… вот так. Неожиданно как-то все…
Господи!
Она действительно
У него. Она мать его ребенка.
С этого момента им придется иметь дело друг с другом всю оставшуюся жизнь.
Между ними встала Лотта. Она посматривала то на одного, то на другую, и на лице ее складывалась какая-то неуверенность.
У Анетты глаза бегали, так же как и у Ярле, и в течение нескольких секунд они стояли друг перед другом, оба испытывая какое-то странное чувство, совершенно не представляя себе, что нужно в такой ситуации сказать, задаваясь тысячей вопросов, пока Анетта вдруг не заметила, что с ними там Шарлотта Исабель. Она выдохнула, кровь отхлынула от ее лица, и она опустилась на колени, с повлажневшими глазами, как заметил Ярле.
— Девочка моя! — Анетта протянула руки к дочери. — Как ты, у тебя все хорошо? А? Ой боженьки, мама так волновалась.
Лотта осталась стоять возле Ярле.
— Ну, Лоттинька, миленькая моя. Что ты? Как тебе тут показалось? Бедненькая моя. Ох, извини. Ох. Я не смогла без тебя, понимаешь? Маме захотелось скорей вернуться домой с… с юга. Поздравляю с днем рожденья, девочка моя!
Ярле почувствовал, что ему хочется забрать дочь к себе, что как бы нельзя отпустить ее и дать ей обняться с матерью, но додумать эту мысль до конца ему не удалось.
Потому что Лотта не двинулась с места. Он опешил. Лотта стояла рядом с ним, а перед ней стояла на коленях ее мать со слезами на глазах и с простертыми руками. Но Ярле почувствовал, как, вместо того чтобы сделать пару шажков вперед и пасть в объятия матери, Лотта отодвинулась поближе к нему, прижалась к нему, как она не глядя протянула свою ручку и нащупала его руку. Лотта крепко вцепилась в нее, и он не мог не принять в свою руку детскую ручонку, хотя он и видел, как Анетта сглотнула и всхлипнула, поднимаясь с колен.
И тут Лотта взвыла. Она заорала и завопила, будто на нее кто-то набросился, и Ярле застыл на месте не в силах отвести взгляд от ребенка, который разрывался от горя. Из комнаты в коридор выскочила Сара, и она сразу поняла, что случилось, но и она тоже ничего не могла поделать с ребенком, который с кулаками накинулся на свою мать и, молотя по ней, вопил и завывал:
— Уезжай к себе домой, мама! Ты мне тут не нужна! Ты не нужна тут Лотте!
Потом она пронеслась мимо Сары в комнату, а через комнату прямо в ванную, где и заперлась.
Анетта быстро отставила в сторону чемодан, бросила извиняющийся взгляд на Сару, пробормотала «простите» и поспешила за дочерью. Ярле и Сара обменялись взглядами и тихонько пошли вслед за ней.
— Лотта! Доченька! Мама здесь. Эй!
Ярле видел спину Анетты Хансен, с которой он когда-то переспал, перед дверью в ванную. Так странно было снова ее видеть. Взрослую женщину, мать, и все еще такую юную. Незнакомую девушку, которая при этом была матерью его ребенка.
— Лотта! Может, выйдешь, а?
Анетта повернулась к Ярле:
— А ты можешь найти ключ?
— Какой ключ?
— Ну, запасной ключ. — Она снова повернулась к двери. — Лотта! Выходи, а! Пожалуйста!
— Э-э-э… да нет у меня вроде никакого запасного ключа, — сказал Ярле.
В глазах Анетты, когда она обернулась, сверкнула молния.
— Вообще-то, — сказал Ярле, — у меня только один ключ. И он вставлен в дверь изнутри.
Анетта тяжело вздохнула и приникла еще ближе к двери:
— Лотта. Ну послушай. Девочка моя. Это мама. Выйди, пожалуйста, а!
В ванной стояла тишина. Ни Ярле, ни Сара ничего не говорили.
— Девочка моя. Ну я прошу тебя!
Ни звука.
— Ну прости меня, пожалуйста, Лотта!
— Уходи!
Анетта прикрыла рот руками и всхлипнула.
— Уходи! Уезжай домой!
— Ну Лотта же, ну…
— Уезжай домой! Я хочу быть с папой!
Ярле вздрогнул. Обе, и Анетта, и Сара, посмотрели на него.
— Папа! — прорыдал ребенок из ванной. — Я хочу быть с папой! Уйди!
Сара кивнула Ярле.
Гм?
Она снова кивнула ему.
Что она хочет сказать?
Теперь и Анетта тоже кивнула.
Да что они от него хотят?
— Поговори с ней, — шепнула Сара.
«Поговорить с ней? Мне?»
Ярле сжал челюсти и заскрипел зубами.
«Я?»
Он подошел поближе и встал рядом с Анеттой.
— Э-э-э… Лотта!
«Что я ей скажу? — думал он. — Что они хотят, чтобы я сказал?»
Анетта сделала шаг назад и оставила его одного перед дверью.
«Хорошенькое дельце, — думал Ярле. — И теперь, значит, я должен — что?»
— Лотта, слышишь меня? — пробормотал он нерешительно.
«Да что же такого я могу ей сказать?»
Он тихонько кашлянул:
— Лотта. Послушай… Это папа… Да… А вот бы мама и бабушка взяли да и вышли прогуляться. — Он обернулся и увидел, что обе легонечко кивают ему. — Да, вот если бы они вышли прогуляться, то, может, мы с тобой поговорим чуть-чуть, а?
Из ванной не доносилось ни звука. Но Анетта и Сара ушли. Ярле приподнял плечи и снова опустил их, тихо-тихо. Он сел на пол перед дверью. Он не вполне представлял себе, что он должен сказать, и он не вполне представлял себе, что случилось, он не вполне представлял себе, как это связано с появлением Анетты; ну и ладно, потом разберется. Они ушли, ребенок позвал его, и было ясно, что теперь улаживать все это предстоит ему. Теперь он снова должен проявить себя как мужчина. Но каким образом? Чем же на свете он может ей помочь?
— Эй! — произнес он спокойно.
Тишина.
— Ты слышишь меня?
Все та же тишина.
— Я сижу здесь, снаружи.
Ему послышался какой-то звук, будто она подошла поближе к двери там, внутри.
— Нехорошо как-то получилось, правда ведь?
В дверь стукнули разок.
